Эдуард Арбенов - Берлинское кольцо

Аннета не стала ее читать — это не входило в обязанности продавщицы сигарет, — глянула только на крошечный листок и жестом предложила гостю сесть. А сама ушла. Ушла, оставив «аиста» наедине с собственными мыслями и чувствами.

А мысли «аиста» были беспокойными. Направляясь на свидание с Лилли, он испытал немало тревожных минут. Роль тайного «посла» приучила шарфюрера к осторожности. Всюду ему мерещилось преследование. Ведь пакет ищут. Не могут не искать, если он так ценен (хозяин назвал его богатством). А раз ищут, значит, идут по следу «аиста» и могут настигнуть в любую минуту, настигнуть везде. Знал бы шарфюрер, что путь от Берлинского кольца до цели будет таким мучительным, он никогда бы не взял в руки пакет. Пакет жег его, держал в вечном страхе. Пора было избавиться от страха: и самого пакета.

«Аист» пытался это сделать. По совету хозяина он искал агентов противника в Ниме и его окрестностях: навещал кафе, бродил по бульварам, толкался на рынке — агенты не попадались. Немцы сажали рабочих винодельческого завода, служащих железной дороги, продавцов, почтальонов — все это были, если судить по приказам коменданта, агенты, но шарфюрер узнавал об этом лишь после приговора суда. Тогда он прибег к помощи зондеркоманды. Во время облавы на диверсантов первым вызвался «очищать район» и стал в цепь автоматчиков. Ему не повезло. Пять километров они гнали парашютиста по виноградникам, и когда тот оказался уже в ловушке и «аист» мог настичь его, какой-то идиот из зондеркоманды всадил в беднягу целую очередь. Другом раз «аист» пошел на прочесывание леса, что лежал за холмами — там будто бы укрылась группа сопротивления. Пошел в цепи, а потом оторвался, надеялся встретить кого-либо из партизан один на один. Не встретил никого. Должно быть, группу предупредили, и она снялась задолго до прибытия батальона особого назначения. В общем, «аисту» не везло. Агенты не обнаруживались, или он не умел их обнаруживать. К нему пришло раздражение и даже уныние. Пакет мешал, а избавиться от него не удавалось. И вдруг листовка. Из верных рук — ее передал «аисту» полковник. Листовка привела к храму, а из храма — сюда, в маленький домик на окраине Нима. Остался, кажется, один шаг до цели. Потом покой, свобода, благоденствие…

Но когда шаг этот привел к неизвестному порогу, шарфюрер заколебался. Еще дома, в казарме, он обдумал все и спрятал пакет подальше — освободил этим самым себя от улики. Пусть теперь его заподозрят в чем-либо: он просто навещает продавщицу сигарет. Может шарфюрер разрешить себе такую вольность в оккупированном городе, тем более, что Лилли сама пригласила его в гости!

Аннета долго не возвращалась. Впрочем, ему не нужна была продавщица сигарет, он ждал таинственного незнакомца, который передал записку через гарсона кафе. «Аист» хочет с ним говорить. Говорить немедленно.

Он был не слишком умен, этот шарфюрер, оказавшийся в домике на окраине Нима, иначе догадался бы, что его проверяют. Такая мысль, правда, появилась у «аиста» через некоторое время. Вслушиваясь в тишину, он уловил какие-то звуки — не то шорох, не то шепот, даже скрип двери. Видимо, по комнатам бродила Лилли и с кем-то разговаривала и, надо полагать, не улыбалась больше. Незачем ей улыбаться — она рассказывает о госте, одетом в мундир эсэсовца, рассказывает этому, самому главному, который писал записку и назначил свидание шарфюреру. Сейчас он появится. «Аист» напрягся в ожидании…

Не появился никто. То есть главный не появился. Вошла Аннета со свертком, непонятным свертком — какая-то коробочка, обернутая в газету и обвязанная тесемкой. Не тяжелая коробочка — продавщица несла ее легко, как комочек ваты.

— Сигареты, — сказала Аннета и мило, как прежде, улыбнулась.

«На какой черт мне сигареты! — рассердился шарфюрер. — Я пришел не за этим!» Но сверток взял и кивнул благодарно хозяйке, словно испытывал величайшее удовольствие…

— Все? — спросил он.

Аннета показала пальцами сумму, которую намеревалась получить. И была эта сумма весьма приличной.

«Одурачили! — вздохнул «аист». — Одурачили как последнего барана. У меня и денег таких с собой нет…» Он с явным огорчением полез в карман и, пошарив, извлек несколько мелких купюр.

Улыбка с лица Аннеты не исчезла, хотя «аист» на это рассчитывал. Продолжая мило, с лукавством поглядывать на несуразно длинного шарфюрера, она приняла деньги и сказала:

— Немецкий офицер может курить подарок Лилли.