Владимир Волосков - Синий перевал

— Та-а-а-к… — промычал Селивестров.

— Что, не верите? — глаза у хозяйки блеснули. — Могу имущество показать. Комната его рядом. Я туда после похорон и шагу не шагивала.

В небольшой, простенько обставленной комнатушке было чисто и опрятно. Селивестров незаметно провел пальцем по протертому подоконнику, поглядел на свежевымытый пол и подумал, что хозяйка почему-то их обманывает.

— Вот, полюбуйтесь! — Марфа Ниловна распахнула дверки массивного старинного шифоньера, в котором висел черный выгоревший пиджак и несколько старых вылинявших сорочек. — Все его богатство! Что подобрее и с себя, и с жены — пропил!

«Сволочь ты хорошая!» — грустно подумал Селивестров, переглянувшись с Бурлацким. Они оба отлично знали, как много нужно пьянствовать одинокому полевику-геологу, чтобы пропивать не только свою немалую зарплату, но и вещи, знали и то, что покойный работяга Студеница никогда не был пьяницей.

— Он за этим столом занимался? — Бурлацкий похлопал по шероховатой поверхности небольшого письменного стола, который, судя по всему, был и обеденным, и хозяйственным.

— За ним! — Марфа Ниловна с видимым облегчением захлопнула дверки шифоньера, подошла к столу, стала один за другим выдвигать полупустые ящики. — Ничего тута нету. Смотрели уже, приезжали…

Бурлацкий с Селивестровым принялись рассматривать валявшиеся в ящиках бумаги. Копии старых накладных, полузаполненные бланки и отчетные формы за прошлые годы, измятые географические карты, потрепанные блокноты…

— Так… Действительно… — Селивестров отложил в сторону несколько блокнотов, тонкую ученическую тетрадку, кусок мятой кальки, на которой зеленой тушью был набросан какой-то план с упоминанием Песчанки. — Вот это я все-таки возьму, — сказал он Марфе Ниловне. — Тут записи за последнее полугодие.

— И больше нигде ничего? — еще раз спросил Бурлацкий, уже ясно осознавший, что все в этой комнате тщательно обшарено предприимчивой хозяйкой и ненужное (с ее точки зрения) выброшено.

— Все здеся, — сердито ответила Марфа Ниловна, утратившая остатки любезности. — В кладовке еще спецовка его да шмутки, что из Песчанки привезли… Нательное белье грязное и всякое такое… Можете полюбоваться, ежели охота есть. — И недобро поджала губы. — Мой Валька-то в дяде души не чаял, выше родной матери ставил… Прописала в письме, какое наследство дядя ему оставил. Срам смотреть. Пятнадцать лет в начальниках ходил… Тьфу!

Селивестров с Бурлацким покинули дом с тяжелым чувством.

В тресте Мелиоводстрой настроение у майора и старшего лейтенанта не улучшилось.

— Не пугайтесь, — сказала им Анна Львовна, главный геолог треста, белоголовая изящная старушка, дымившая огромной махорочной самокруткой. — Нас три раза переселяли с места на место. А теперь трест ликвидируется вообще. Некому и нечем работать.

— Та-ак… — прогудел Селивестров, озираясь.

Обширная запыленная комната была сплошь заставлена шкафами, сейфами, ящиками с бумагами, папками и прочим канцелярским добром. Лишь у одного из окон стояло три стола, за которыми занималась ликвидационная комиссия.

— М-да… — безнадежным голосом поддакнул Бурлацкий, но все же подал старушке геологине письмо, подписанное Рыбниковым.

— Материалы по Песчанке? — старушка наморщила лоб. — Подождите! Месяцев пять назад представители управления уже снимали копии колонок.

— Да, — подтвердил Бурлацкий, — но они затерялись. Нам хотелось ознакомиться с вашими материалами еще раз. Что, это теперь невозможно?

— Почему? За кого вы нас принимаете! — с достоинством вскинула белоснежную голову Анна Львовна. — Фондовые материалы и картотеки в надлежащем порядке. Мы передадим их отделу фондов геологоуправления в целости и сохранности. — Она встала, быстрыми шажками подошла к одному из емких шкафов, открыла его.

Бурлацкий и Селивестров увидели полки, на которых тесными рядами стояли пронумерованные папки.

— Посмотрим… — Анна Львовна порылась в одном из ящиков, извлекла объемистый реестр, полистала. — Тысяча сто тридцать шесть. Пэ… пэ… Песчанка. Ага… Правильно. — Положив реестр на место, достала из шкафа нужную папку, протянула Бурлацкому. — Пожалуйста, эти материалы не секретные.

Бурлацкий развязал тряпичные тесемки, открыл… и с изумлением оглянулся на Селивестрова. Майор озадаченно почесал кулаком подбородок. Папка была пуста. Лишь на тыльной стороне красовалась аккуратная этикетка: «Песчанский район Зауральской области».