Эрл Гарднер - Небрежный купидон

– Вас не расспрашивала полиция в Эль-Пасо? – спросил журналист.

Мейсон повернулся к Сельме Ансон:

– Вас не расспрашивала полиция, миссис Ансон? – спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

– Ну, – сказал Мейсон, – вот и вся история.

– Я бы хотел получить еще кое-какую информацию, – не унимался журналист. – Полиция стремится допросить Сельму Ансон. Что вы намерены предпринять?

– Почему она стремится ее допросить? – спросил Мейсон.

– Я не умею читать мысли полиции, – усмехнулся газетчик, – но они, похоже, считают, что миссис Ансон располагает информацией о смерти мужа.

– Я скажу вам о своих намерениях, – согласился Мейсон. – Более того, я могу предоставить вам эксклюзивный материал, если вы мне поможете.

– Я попробую, – согласился журналист.

– Страховая компания «The Double Indemnity Accident and Life» старается всеми правдами и неправдами получить назад деньги, выплаченные по страховому полису после смерти Вильяма Харпера Ансона. Как я понимаю, высказывалось предположение, что миссис Ансон могла отравить мужа. В данный момент она собирается отправиться вместе со мной и мисс Стрит ко мне в контору на такси. Но сначала я намерен нанести визит Дункану Харрису Монроу и попросить его допросить миссис Ансон.

– Дункан Монроу? – переспросил репортер. – Вы имеете в виду человека, который использует «детектор лжи»?

– Мне не слишком нравится это название, – заявил Мейсон. – Я предпочитаю рассматривать мистера Монроу как ученого исследователя. Конечно, он прибегает к помощи полиграфа, но ведь и врач использует стетоскоп, чтобы поставить больному диагноз. К сожалению, полиграф стали называть «детектором лжи» и несведущие люди приписывают этому устройству способность уличать преступника. Им и невдомек, что основная цель научного допроса с полиграфом – установление не вины, а невиновности проверяемого. Я намерен установить невиновность Сельмы Ансон. Причем я намерен позвонить в компанию «The Double Indemnity Accident and Life» и предложить, если им будет угодно, прислать своего представителя на эту проверку.

– Но какова цель? – спросил репортер. – Ведь такие данные нельзя, как мне известно, использовать в суде.

– А мне и не требуется предъявлять их в каком-либо суде Калифорнии, ответил Мейсон. – Пусть обвинение обосновывает свое дело в суде и доказывает вину Сельмы Ансон, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения. А я заранее докажу общественности, что она не виновна ни в каких преступлениях.

Сельма Ансон с удивлением посмотрела на Мейсона.

– Иными словами, вы решаетесь поставить на карту все? – спросил журналист.

– Я давно научился разбираться в картах, – заверил Мейсон. – Не сомневайтесь, что я безошибочно определяю невиновность клиента, когда он ко мне обращается.

– Так вы воспользуетесь полиграфом? – переспросил репортер.

– Конечно, – подтвердил Мейсон. – Шансы миссис Ансон обмануть ученого следователя, использующего современные средства психологии и техники, практически равны нулю.

– С полицией это не пройдет! – заметил репортер.

– А я и не стремлюсь, чтобы прошло, – улыбнулся Мейсон. – Мне важно, чтобы об этом прочитали люди и разобрались в случившемся. Поэтому я и сообщаю вам сведения, чтобы вы написали убедительную и достоверную статью.

– Мы никогда не отказываемся от хорошего материала, – сказал репортер, – но, надо сказать, что в редакции существует предубеждение против «детектора лжи».

– Господи, при чем здесь «детектор лжи»? – вздохнул Мейсон. – Я же сказал вам, что мы не стараемся обнаружить ложь, мы стараемся доказать невиновность. Человеческое тело реагирует на внешние раздражители. Вы когда-нибудь бывали на представлении, где хороший артист показывает что-нибудь смешное?

Репортер недоуменно посмотрел на Мейсона.

– Бывал, конечно, но я не усматриваю связи...

– Что делала аудитория? – спросил Мейсон.

– Смеялась.

– Видели ли вы хотя бы одного человека, который оставался серьезным?

– Я на них не смотрел, – сказал репортер. – Я сам смеялся до колик в животе.

– С вами кто-нибудь был тогда?

– Моя жена.

– Она что делала?

– Тоже смеялась.

– Что такое смех? – спросил Мейсон. – Это внешний показатель определенной эмоции. Ты открываешь рот. Произносишь «ха-ха-ха». У тебя сотрясается диафрагма. Зубы обнажены, губы оттянуты. Плечи тоже сотрясаются.

– Но какая связь между всем этим и установлением обмана? – спросил репортер.