Эрл Гарднер - Кокетка в разводе

– Можно мне на ней кое-что написать? Меня беспокоит одно дело, а я как раз вспомнил некоторые детали, совершенно вылетевшие у меня из головы. Я хотел бы напечатать их, пока снова не забыл, если вы позволите, конечно...

– Пожалуйста, – ответила она, – печатайте. Бумага находится в ящике стола. Я сейчас приду, только сделаю тост и сварю себе яйцо. А может быть вы что-нибудь съедите?

– Нет, благодарю. Я завтракал. Выпью только кофе.

Мейсон открыл ящик и увидел в нем две стопки бумаги – обычной, которую всегда используют при машинописи, и розовой. Письмо, которое пришло в Детективное Агентство Дрейка, было написано как раз на такой розовой бумаге.

Мейсон вставил лист розовой бумаги в машинку и быстро написал заметку о фиктивном деле, касающегося важного завещание и допроса несуществующего свидетеля по несуществующей линии защиты. Закончив печатать, он снова накрыл машинку чехлом.

Из кухни доносился запах кофе и через минуту в гостиную вошла Люсиль Бартон, неся на подносе две чашки, тост на тарелке, бутылочку сливок и яйцо, сваренное в мешочек.

– Вы точно не хотите ничего есть?

– Благодарю, я выпью только кофе.

Она поставила поднос на стол и сказала:

– Будьте как дома, мистер Мейсон. Я восхищена вашим визитом, хотя одновременно немного боюсь.

– Почему вы боитесь?

– Не знаю, – ответила она. – Когда приходит юрист, а особенно такой известный, как вы, можно предполагать... Но, зачем играть в предположения? Я выпью кофе, а потом мы поговорим о том, что вас привело ко мне.

Она выпила глоток кофе, добавила сливок и сахара, налила сливок в чашку Мейсона и подала ему сахар. Через минуту она отозвалась:

– Надеюсь, что ничего серьезного не случилось? Что я такого сделала, мистер Мейсон?

– Ничего, насколько мне известно, – ответил Мейсон. – Отличное кофе.

– Благодарю.

– Можно закурить?

– Пожалуйста.

Мейсон достал из кармана портсигар и зажег сигарету. Люсиль Бартон завтракала, внимательно глядя на него и улыбаясь ему каждый раз, когда замечала, что он на нее смотрит.

На вид ей было лет тридцать и Мейсон подумал, что эта женщина неплохо знает жизнь и умеет устроиться, хотя ничего, на первый взгляд, не говорило в ней о беспощадности. Она казалась такой естественно наивной и дружелюбной, словно щенок, который в своем собственном беззаботном мире ласкается к каждому.

– Когда начнем? – спросила она.

– Можем сразу же, – ответил Мейсон. – Где вы были третьего, то есть позавчера, во второй половине дня?

– О, Боже мой, – сказала она и рассмеялась.

– Где вы были?

– Это какая то шутка? – спросила она, вопросительно поднимая брови. Вы действительно хотите это знать?

– Да.

– Третьего... Минуточку, дайте подумать... О, нет, мистер Мейсон, не могу вам сказать.

– Вы ведете дневник?

– Что вы! Неужели вы считаете, что я такая глупая.

Мейсон поправился:

– Спрошу иначе. Были ли вы около перекрестка Хикман Авеню и Вельсимильо Драйв?

Она старалась вспомнить, задумчиво потерла лоб.

– Нет, не думаю, чтобы я там была.

– Попытаемся еще иначе, – сказал Мейсон. – У меня есть причины предполагать, что вы были там в светлой машине, с каким-то мужчиной. У машины спустила шина и вы подъехали к тротуару, чтобы сменить колесо. Вы как раз должны были отъехать, когда на перекрестке произошло столкновение и вы обратили внимание на машины, которые столкнулись. Одна из них, это черная...

На этот раз она энергично покачала головой.

– Мистер Мейсон, – перебила она. – Я уверена, что это какое-то недоразумение. Сейчас я не могу вспомнить, где я была, но наверняка не видела никакого столкновение в последнее время и не ехала ни на какой машине со спущенной шиной. Вы ведь не думаете, что такие вещи быстро забываются?

– Наверное, нет.

– Я уверена, что этого не забыла бы... Но, почему вы этим интересуетесь?

– Я представляю интересы того, кто был в столкнувшейся машине. Это молодой человек двадцати двух лет, Боб Финчли, который в результате столкновения сломал бедро. Надеюсь, что оно у него срастется и он не будет калекой, но его состояние серьезное и, в лучшем случае, пройдет много времени, прежде чем он...

– О, как жаль, – перебила она. – Это страшно, когда молодой человек ранен в несчастном случае. Я действительно надеюсь, что все будет хорошо.

– Да, будем надеется, – поддакнул Мейсон.

Она закончила завтрак и потянулась за сигаретой. Мейсон зажег спичку, а она взяла его руку в свои ладони и поднесла сигарету к огоньку. Ее пальцы были теплыми, пульсирующими жизнью, а их прикосновение оказалось не слишком крепким и не слишком нежным. Когда она убирала руку, то провела пальцами по руке адвоката.