Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке

– Да.

– И восемнадцатого октября тоже?

– Да.

– И девятнадцатого?

– Да.

– А разве в эти дни вы не продолжали вести дневник? – как бы невзначай спросил Мейсон.

– Да, – машинально ответила Телма Бентон и тут же поправилась. – Нет.

– Так – да или нет?

– Нет.

Мейсон вытащил из кармана лист бумаги. – Разве этот лист, датированный восемнадцатым октября, вырван не из вашего дневника?

Свидетельница молчала.

– Вы же одинаково владеете обеими руками. Поэтому вы и могли вести дневник в эти дни, делая записи левой рукой. И, если мы сравним вырванный из дневника лист, записку, оставленную миссис Картрайт, и фотокопию телеграммы, отправленной из Мидвика, то окажется, что все документы написаны одной и той же рукой.

Свидетельница отчаянно вскрикнула и упала без чувств.

Поднялся невообразимый шум. Судья Маркхэм стучал молотком по столу. Судебные приставы бросились к Телме Бентон. Клод Драмм что-то кричал. Мейсон отошел к столику и сел, спокойно наблюдая за происходящим.

Наконец, с большим трудом, судья Маркхэм восстановил порядок.

– Ваша честь, – воскликнул Драмм, – во имя человечности я требую прервать разбирательство судебного дела, с тем чтобы свидетельница могла прийти в себя. Вы видите сами, что ее физические и духовные силы на исходе.

Судья Маркхэм перевел взгляд на Мейсона.

– Обвинение хочет прервать заседание только по этой причине? – спросил тот.

– Разумеется, – ответил Драмм.

– Учитывая, что суд откладывается лишь до завтрашнего дня, могу я узнать, собирается ли обвинение представить каких-нибудь свидетелей или это его последний свидетель?

– Это мой последний свидетель.

– Я полагаю, адвокат, – вмешался судья Маркхэм, – что просьба прокурора вполне уместна. Перри Мейсон вежливо улыбнулся.

– Ваша честь, я считаю, что прерывать суд нет необходимости. Принимая во внимание состояние свидетельницы и мое желание завершить процесс, я с удовольствием сообщаю о том, что закончил допрос.

– Вы закончили? – изумленно переспросил Драмм.

– Да, – кивнула Мейсон.

– В таком случае, ваша честь, – Драмм повернулся к судье, – я все равно прошу отложить разбирательство до завтра.

– По какой причине?. – спросил судья Маркхэм.

– Для того, чтобы уточнить свою позицию в свете вновь открывшихся фактов.

– Но, отвечая на вопрос адвоката, вы сказали, что Телма Бентон – ваш последний свидетель.

– Очень хорошо, – вздохлул Драмм. – Обвинение закончило представление доказательств.

Перри Мейсон встал и поклонился судье и присяжным.

– Защита также закончила представление доказательств.

– Что? – вскричал Драмм. – Да вы же еще не начинали!

– Защита закончила представление доказательств, – повторил Мейсон.

– Джентльмены, – вмешался судья Маркхэм, – готовы ли вы обосновать свою позицию?

– Да, ваша честь, – коротко ответил Мейсон.

– А вы? – судья перевел взгляд на Драмма.

– Ваша честь, сейчас я не могу сформулировать позицию обвинения. Мне нужно время для подготовки. Еще раз прошу отложить...

– Еще раз, – прервал его судья, – ваша просьба от клоняется. Суд должен принять во внимание права обвиняемой. Прошу вас, мистер Драмм.

Прокурор встал.

– Ваша честь, я хочу просить суд о прекращении дела.

– Очень хорошо, – кивнул судья. – Если только...

– Ваша честь, – воскликнул Мейсон, – я протестую! Я уже высказывался по этому поводу. Прекращение дела оставит пятно на честном имени моего клиента.

Глаза Маркхэма превратились в щелочки.

– Как я понимаю, адвокат, вы возражаете против прекращения дела прокуратурой?

– Да.

– Хорошо. Пусть решение вынесет жюри присяжных. Ваше слово, мистер Драмм.

Прокурор подошел к скамье присяжных.

– Джентльмены, произошло совершенно неожиданное событие. Чтобы осмыслить случившееся, требуется время, и мне остается лишь сожалеть о том, что суд не счел нужным отложить разбирательство дела. Однако неопровержимые улики указывают на то, что в момент убийства обвиняемая находилась в доме Форбса. Оскорбление, нанесенное обвиняемой убитым, могло толкнуть ее на преступление. Орудие убийства куплено ею. Учитывая вышесказанное, обвиняемой нет оправданий. В то же время я не считаю себя вправе требовать смертного приговора. Неожиданный поворот событий совершенно меня запутал. Джентльмены, мне нечего больше сказать, – и он вернулся к столику.

Перри Мейсон выступил вперед.

– Джентльмены, я хочу остановиться на двух моментах. Во-первых, доказать, что моя подзащитная не могла совершить то ужасное преступление, в котором ее обвиняют. Во-вторых, установить, кто же мог застрелить Форбса и его верную овчарку.