Эрл Гарднер - Девственница-бродяга

– Задавая этот вопрос в Суде, – сказал Мейсон, – я внимательно следил за его лицом. По выражению лица Хэнсела узнаешь больше правды, чем по его словам. Когда я задал ему этот вопрос о фиктивной матери Вероники, он испугался. Но почему испугался? Что еще что-нибудь выплывет наружу? Прошлое-то у него богатое.

– Одно ясно, – вступил в разговор Дрейк. – Хэнсел и Вероника работали вместе. Проверка списка номеров показала, что из сорока водителей практически все давали ей деньги, но двое из них, очутившись в щекотливом положении, подверглись шантажу и платили Хэнселу.

– И чтобы добиться этого, Вероника постаралась, чтобы ее в ту ночь арестовали, – добавил Мейсон.

– А потом явилась фиктивная мать, – продолжал Дрейк. – Ее появление часть схемы шантажа.

– Зачем она вообще была нужна им? – спросил Мейсон.

– Ну как же, Перри! – усмехнулся Дрейк. – Им нужна была мамаша, которая выразила бы праведное негодование, говорила бы о конце доброго имени своей дочери и, наконец, потребовала бы денежную компенсацию.

– Но в данном случае никакой необходимости в мамаше у них не было, возразил Мейсон. – И до этого она ни в одном деле не появлялась. Вероника просто голосовала, а о ней проявляли отеческую заботу. Затем появлялся Хэнсел и грозил газетными сплетнями. По сути дела, эти люди вели себя по отношению к Веронике так, что никакого появления разгневанной мамаши просто не требовалось. Да и чем бы она могла помочь? Нет, Хэнсел прав, в этом деле вполне хватает двоих.

– И что из этого, Перри?

– То, что эта женщина пришла ко мне по своей воле, – ответил Мейсон. – А чтобы ответить на вопрос, зачем она приходила, нужно подумать о том, что она получила, – сказал Мейсон.

– Разве она что-нибудь получила? – удивился Дрейк.

– Она получила расписку, что заплатила мне сто пятьдесят долларов за все расходы, связанные с арестом Вероники Дейл.

– Она выложила сто пятьдесят долларов?

– Нет. Она выписала чек на эту сумму, как выяснилось, недействительный. То ли она пришла для того, чтобы получить расписку, то ли для этого и чего-то другого вместе. Заметь, Пол, что чек был на бланке, где следовало указать название банка. Такие чеки обычно используют крупные фирмы для удобства в обслуживании загородных или иностранных клиентов, у которых при себе вдруг не оказывается чековой книжки, а эта женщина вырвала чек из такой же книжки.

– Постой, Перри, но для чего же она сделала это? Она же не думала, что ты просто коллекционируешь бланки или чеки и никогда не пускаешь их в ход?

– Значит, она хотела, чтобы я получил этот чек.

– Но зачем?

– Ранее мы исходили из того, что она участница шантажа, и у нас ничего не вышло. Давайте попытаемся подойти к делу с другой стороны. Возможно, что она хотела дать мне оружие против шантажиста, чтобы я мог сказать Хэнселу: «Ошибаетесь, сударь, Эдисон не платил за нее. Платила ее мать. Вот чек – доказательство тому».

Дрейк присвистнул.

– Вот так, Пол. А теперь эти странные отпуска. Фэррел берет две недели перед самым собранием акционеров, чтобы с кем-то встретиться, и бросает важные дела. Миртел Нортран, казначей компании, берет такой же отпуск и в то же самое время.

– Но ведь эта Нортран терпеть не может Фэррела и полностью верна Эдисону, – заметил Дрейк.

Мейсон кивнул.

– А Фэррел обещал этой рыженькой продавщице, что она займет место Миртел Нортран. Значит, он хотел убрать Нортран, – предположил Дрейк.

– Или перевести ее на новую должность, – добавил Мейсон, – так, чтобы ее прежнее место стало вакантным.

– И что же нам теперь делать, Перри? – после некоторой паузы спросил детектив.

– Искать Миртел К. Нортран, – ответил Мейсон. – Когда мы ее найдем, Пол, я думаю многое прояснится.

Утреннее солнце освещало высокие белые здания жилых кварталов города.

– Приехали, Пол, – сказал Мейсон, припарковывая машину. – Делла, твой блокнот наготове? Жаль, что у нас нет ключа, – сказал Мейсон, направляясь к двери.

Дрейк с угрюмым видом извлек из кармана связку ключей и отмычек, заметив:

– Мне все же больше нравятся обычные способы, Перри.

– Ну, это ведь только дверь в подъезд. Мы этим не нарушаем неприкосновенности чьего-либо жилища, – ответил адвокат.

Дрейк начал подбирать ключи. Третий подошел.

– Какой номер? – спросил Дрейк, входя в коридор.

– Третий этаж, номер триста двадцать один, – ответил Мейсон.

Дребезжащий лифт поднял их на третий этаж. Мейсон нашел квартиру и нажал на звонок. Дверь открылась. В ноздри ударил приятный аромат кофе. Женщина, одетая в домашнее платье, с утренней газетой в руке, забормотала: