Александр Золотов - Разведчики

—А ты думал, что это пройдет мимо тебя? В СССР всеобщая воинская обязанность, и потому каждый гражданин страны обязан служить в армии.

—Это я знаю, но не могу себя представить в форме русского солдата, я ненавижу русских!

—Ненависть плохой советчик, она отнимает рассудок, делает человека зависимым от неё.

—Ты всегда защищал русских, вы с отцом часто ругались из-за этого. Почему ты уважаешь их? Они пришли на нашу землю, они управляют нами, они унижают наш народ.

—Да, пришли на нашу землю, но ты забываешь, русские построили нам города, провели железную дорогу, они научили нас грамоте. Ты еще забываешь или не знаешь, что до их прихода мы, чеченцы делали набеги на русские деревни, грабили и убивали приграничное население.

—А разве русские не делали этого?

—Делали! Во взаимных распрях жили наши народы много лет. Вот большая страна и решила навести порядок.

—Они пришли покорить нас и взять богатства.

—В то время мы были так бедны, что брать у нас было нечего. Шамиль долго воевал с Россией, но доживал свой век при дворе Русского императора. Его сын дослужился до полковника Русской армии.

—Ты, дядя, хочешь сказать, что даже сын имама Шамиля служил, а я не хочу!

—Я хочу, чтобы ты понял, что наши народы обречены жить рядом. Если ты уйдешь в горы, где будешь жить, чем питаться?

—Живут же абреки.

—Живут! Но живут они грабежом и воровством. Живут как бродячие волки.

—Что же мне делать? — Ваха виновато посмотрел на дядю.

—Иди в армию, там многое поймешь, разберешься со своими мыслями. Ты сидишь в яме ненависти, которая закрыла от тебя мир.

В армии он держался особняком, ни с кем не дружил. По прибытии в часть, после принятия молодыми солдатами официальной «Присяги», по закону дедовщины, старослужащие солдаты «принимают присягу» ударами ложкой или солдатским ремнём по ягодницам. Когда очередь дошла до Вахи, он выхватил штык-нож.

—Кто хочет умереть, подходи! — его вид подтверждал, что намерения не разойдутся со словами.

С тех пор его никто не трогал, но внеочередные наряды буквально сыпались на него, он стал частым «гостем» на кухне, а еще чаще в карауле.

—Нет, дядя неправ, с ними нельзя нормально жить.

Перед рассветом подняли по тревоге, казалось, предстоит обычный учебный день, но после объявления приказа об интернациональной помощи Афганистану, стало ясно, что придется воевать.

Первый бой он запомнил навсегда. Казалось, пули свистели вокруг, рвались гранаты, стоял невообразимый грохот, падали и стонали люди. Ваха стоял, не зная, что ему делать. Лейтенант налетел на него коршуном, сбил с ног и увлёк под скалу, которая урывала от пуль.

—Тебе что жить надоело? Чего сидишь, стреляй. Вахе стало стыдно за растерянность, а может трусость свою. Его автомат лихорадочно затрясся в руках, выпуская очереди пуль. Через пороховой дым Ваха видел, как дух, сраженный им, упал, и скатился вниз, к подножью горы.

—Молодец, боец, станешь настоящим солдатом, только больше не подставляй свою голову.

Бой прекратили появившиеся в небе вертолеты. Боевики не выдержали их ракетного удара, спешно пытались скрыться в расщелинах гор, отступали. Ваха впервые видел убитых товарищей, которых он помогал грузить. Он увидел смерть, которая на это раз минула его, смерть, которая стояла у его изголовья.

—Ну, как боец, ноги дрожат? — спросил лейтенант и, не дождавшись ответа, сказал, — ничего! Это бывает со всеми, а вообще молодец, быстро справился со страхом.

—Спасибо, товарищ лейтенант, вы спасли мне жизнь.

Ваха не узнал фамилии русского лейтенанта, события развивались стремительно, их военные пути разошлись.

Много раз он участвовал в боях, плечо, к плечу с солдатами разных национальностей, но там не было национальностей, там было боевое братство. Ни пуля, ни осколок не спрашивали национальности, убивали, ранили, калечили. Солдаты задавали себе и офицерам наболевший вопрос:

—Зачем мы здесь?

Офицеры прятали глаза, они думали также, но вопрос требовал ответа:

—Идите к замполиту, он умеет про это говорить.

—Мы знаем, он будет трёкать про помощь, но никто этой помощи не хочет принимать, и благодарят за неё пулями.

Ваха помалкивал, он думал также, его многолетняя ненависть стала питаться мыслью о том, что русские когда-то захватили Кавказ, теперь им потребовался Афган. Где-то подспудно его рассудок пытался сопротивляться, но то, что он носил в себе с детства, побеждало.

Судьба была благосклонна к Вахе, он вернулся домой, женился, война и домашние заботы притушили былую ненависть к русским.