Луи Буссенар - Том-Укротитель

Рядом с директором с зажатым под мышкой кнутом стояла восхитительная девушка лет восемнадцати, дочь знаменитого импресарио, мисс Джейн — звезда и гордость цирка!

Смуглая, с большими голубыми глазами, матово-белым цветом лица, в кокетливой шляпке-амазонке, темно-синей кофточке, плотно облегающей грудь, она восторгалась не меньше отца:

— Никогда не видела ничего подобного! Отец!.. Мне кажется, это сам Бог… на лошади!

Столь пылкое и наивное сравнение заставило директора улыбнуться и вспомнить что-то давно забытое.

— Значит, Бог!.. Ну что ж, мой друг… если вам так нравится! И хоть я скуп на похвалу, не могу не сказать: это замечательно!

— Отец! Вы — единственный, кто в свое время мог бы добиться такого же успеха!

— Да!.. Лет двадцать пять назад, когда с моим другом Железной Рукой, вождем племени команчей, мы укрощали диких быков в Рио-Гранде. И делали это верхом на лошадях. Я готов любоваться нашим смельчаком бесконечно, Он напоминает мне мою ковбойскую юность.

— Отец! Смотрите! Да смотрите же! Ах, браво! Браво!..

До сих пор незнакомец защищался. Теперь он перешел в атаку. Молодой человек нанес мощный удар по голове обезумевшего животного свинцовым наконечником жгута и одновременно пришпорил жеребца, оставив на его боках два заметных следа.

Ошалевший от боли, но не сдавшийся, Манкиллер попытался укусить бесстрашного седока за ногу.

Бах! Второй удар по белой звездочке на лбу. Норовистый конь приготовился лечь на землю… перевернуться…

Незнакомец в третий и четвертый раз ударил лошадь, яростно вонзая шпоры в бока.

Оглушенный Манкиллер затряс головой и начал мелко-мелко дрожать.

Почувствовав близкую победу, молодой человек решил разом довести дело до конца. Он сполз ближе к кру́пу [33] Круп — здесь часть туловища лошади от спины до хвоста. животного, обхватил его ногами у впадины, там, где кончаются ребра, и начал постепенно сжимать… сжимать… сжимать.

Опоясанный, словно железным обручем, жеребец в изнеможении остановился.

Он еще пытался сопротивляться, но дыхания уже не хватало! Он заржал сначала жалобно, потом — хрипло. Широко раздвинув ноги, Манкиллер подрагивал всем телом.

Последняя судорога, последняя отчаянная попытка дать отпор… и ошеломленные зрители увидели, как животное, медленно подгибая колени, стало опускаться и наконец упало на живот.

Молодой человек спрыгнул на землю, схватил задыхающегося коня за ноздри и властным движением накинул на челюсть петлю из лассо. Манкиллер продолжал дрожать всем телом. Белые хлопья пены испачкали черную масть, взгляд будто потерял прежнее выражение кровожадности, потускнел.

Незнакомец склонился и обдал ноздри лошади медленным глубоким дыханием. И — о, чудо! Черный жеребец больше не сопротивлялся, даже не шевелился. Он неподвижно застыл на месте, вздымая бока и поводя вокруг бессмысленным взглядом, словно находясь в гипнотическом состоянии.

Манкиллер укрощен!

Трибуны ликовали, а бесстрашный наездник схватил лассо, ставшее уздечкой, и вскочил на спину лошади.

Он вынул из кармана револьвер и несколько раз подряд выстрелил вверх над ухом коня. Животное вскочило и в бешеном галопе устремилось вперед.

Два круга в яростном темпе, затем легкое движение лассо — и Манкиллер послушно остановился на луже крови, где чуть ранее он размозжил голову своей одиннадцатой жертве.

Трудно передать обычными словами чувства, овладевшие публикой. Это был не просто восторг, а какое-то массовое сумасшествие.

Вскочив с мест, возбужденные зрители устроили победителю грандиозную овацию, какой обычно удостаивают подлинных героев и гениев.

Работники цирка обступили ковбоя в едином, сердечном порыве. Наездник принимал неловкие, но искренние поздравления. Кто-то протягивал руки… Кто-то осмелился даже толкнуть Манкиллера, кровожадного убийцу людей, а сейчас совершенно безобидного, ставшего для молодого человека его рабом, его покорной лошадью!

Укротитель был по-прежнему бледен, лишь щеки слегка порозовели. Он дышал ровно и спокойно, будто ничего не произошло.

— Браво! Мой дорогой! Браво! — восклицал Гризли-Бен. — Я искренне рад за вас, я горжусь вами! Премия ваша, но это не все. Если Блэк вам нравится… я дарю его, он ваш!

— О! Это слишком дорогой подарок!

— И я так считаю! Ведь Блэк — не какая-нибудь кляча! Значит, вы тем более должны его принять.

— Благодарю от всего сердца. Это подарок, не имеющий цены!