Михаил Белов - Когда пробуждаются вулканы

— Надо, — отрывисто ответила Варя.

— По крайней мере, это невежливо.

Вдруг ее глаза сверкнули гневом.

— Невежливо? А что вы понимаете в вежливости? По-вашему, вежливо не показываться в нашем доме? А вежливо вы покинули меня?

— Вы целовались с Овчаруком в коридоре, — сказал он угрюмо.

— Я на людях целовалась, а не в темном углу, — она вдруг рассмеялась. В ее смехе была такая непринужденность, теплота и ласка. Закинув голову, она смотрела на него снизу вверх, чего-то ожидая, какого-то его движения или слова.

Он смотрел на нее с улыбкой, но не сделал первого шага.

— Это я послала Овчарука за тобой, — прошептала Варя, — не могла дольше ждать.

— Бедный Овчарук, — сказал Данила.

— Мы с ним вместе десятилетку кончали, — торопливо продолжала она. — Он влюблялся в каждую ученицу по очереди. Хороший он, а какой-то смешной. Правда?

Данила молчал.

— Мы долго будем так стоять?

— Не знаю, — с улыбкой ответил он.

Она уткнулась ему в грудь.

— Варя, родная, — шепотом сказал он и легко приподнял ее.

На следующий день Данила с группой научных работников вылетел на Тиглу.

Встретил их Колбин.

— Наконец-то, — сказал он, пожимая каждому руку. Он был весел, самоуверен. — Вам надоело возиться с фантастическим проектом Данилы Корнеевича и вы прилетели на Тиглу? Правильное и своевременное решение. Пора нам заглянуть в нутро этого красавца. — Он кивнул на Тиглу. — Марина Семеновна, вот ваша комната. Здесь не то, что у вас дома, но романтики сколько угодно.

Выпив по стакану чая, вулканологи вышли из дома.

«Тигла. Вот ты какой», — подумал Данила, жадно вглядываясь в горный пик правильной конической формы. Своим подножием он уходил в долину, расстилавшуюся далеко внизу; поток лавы тянулся от самой вершины до основания вулкана.

— Такая крутизна — и в то же время такая безупречная форма, — сказала Марина. — Я никогда не видела вулкана красивее!

— Пора вплотную заняться им, — сказал Колбин, искоса взглянув на Соколова. — Столько времени потеряли из-за проекта Данилы Корнеевича.

— Операция «Вулкан» закончена, — сказала Марина.

— Вот как? — удивился Колбин. — Это правда, Данила Корнеевич?

— Да! — засмеялся Данила.

Колбин стоял неподвижно, но внутренне был глубоко взволнован. Откуда у молодого Романова эта дерзость мысли? Почему идея о взрыве вулкана пришла в голову не ему, ученому, а этой посредственности? Он должен был предложить ее… Он, Евгений Колбин, а не какой-то инженеришка! Мальчишка…

— Ну что вы скажете теперь обо всем этом, Евгений Николаевич?

— Остается поздравить Данилу Корнеевича, — какая-то тень мелькнула на лице Колбина и тут же исчезла. — Я обязательно побываю на Синем…

Колбин взглянул на Данилу. Тот молча смотрел на поток лавы. Победить вулкан! Чувство зависти все сильнее терзало душу Колбина.

— Вас ждет громкая слава в ученом мире, Данила Корнеевич. Москва…

— Я остаюсь на Камчатке, — сказал Данила.

Это решение он принял не сразу. Секретарю обкома партии Гребневу он не сказал еще ни «да», ни «нет», хотя работу ему предложили интересную — возглавить строительство первой в стране геотермической электростанции на Паружецких горячих источниках.

— Ну и зря… Конечно, копаться в горах интересно, но… — Колбин развел руками.

— Интересно, — согласился Данила. — Вот я смотрю на поток лавы и прикидываю в уме, как все это использовать для строительства.

— Должно быть, увлекательно смотреть на природу, как на источник блага человека, — Марина окинула взглядом весь открывшийся перед нею ландшафт, потом перевела глаза на Колбина. — Я так не могу. Я просто любуюсь горами и долинами, синим небом… А вы, Евгений Николаевич?

— Я думаю, как бы скорее спуститься в кратер Тиглы и разгадать его тайну.

— Для чего?

— Для науки.

— Как по-вашему, этого достаточно, Данила Корнеевич? — спросила Марина.

— Мало, — ответил Данила.

— Наше дело расширять горизонты науки, мы не имеем права заниматься узкопрактическими делами, Данила Корнеевич, — снисходительным тоном возразил Колбин. — Потом, мы все-таки люди, и, как полагается порядочным людям, надо уметь пользоваться плодами своего труда. Не так ли?

— Я никогда не думал, как лучше продавать свои знания. Надо служить народу и своей стране. В этом — смысл жизни.

— Но зачем так упрощать вопрос? — поморщился Колбин. — Вот Марина Семеновна написала множество превосходных картин. А толк какой? Лежат они в шкафу и пылятся. Ни себе славы, ни людям пользы. В жизни, дорогие мои…