Леонид Фадеев - Операция «Аркийские столбы»

На какое-то мгновение ночные гости опешили, потом, не сговариваясь, отошли от дома.

— Дожил, мать твою, в родной дом не пускают, — Федосеев сорвал с плеча винтовку, передернул затвор. — Перестрелять собак, один ответ.

— Не дури, — остановил его Мыльников, — это сделать никогда не поздно. Сейчас уйти надо. Мы еще вернемся, Алексей Захарович.

Но Федосеев не мог успокоиться.

— Родной брат отказал. Куды уж больше. Ну, ладно, посчитаемся еще, — грозил в сторону дома.

Ночь провели неподалеку от села, под мостом. Показалась эта ночь вечностью. Мыльников никак не мог согреться после купания в Шилке. Он бегал вокруг моста, а утром юркнул под него, как в спасительную нору.

По мосту громыхали крестьянские телеги. Селяне ехали на покос. Из села тянуло дымком, в котором вплетался запах свежего хлеба. Это было невмоготу, и Федосеев несколько раз порывался сбегать до дома. Мыльникову стоило немалого труда удержать его от этого опасного шага, хотя он и сам уже обессилел от голода. День прошел не менее мучительно, чем ночь.

Только сумерки упали на землю, оба по-пластунски поползли к селу. Задами выбрались на огород Федосеева. Из-за стайки бегом бросились на крыльцо. Дверь открыла жена Федосеева.

— Лешенька, — только и проговорила она, припав к груди мужа.

— Ладно, не до нежностей, — грубо оттолкнул он ее, — жрать нам накрой да двери запри.

Подперев голову рукой, смотрела Марья, как жадно ели гости.

— Сердце кровью зашлось, — горестно сказала она, — когда Афоня не пустил тебя в избу. Всю ноченьку не спала, а утром куда бежать, не знаю...

— Сука он, а не брат, — метнул злой взгляд на жену Федосеев, — сегодняшнюю ночь я ему в жисть не забуду.

Захватив с собой винтовку Федосеева, Мыльников ушел ночевать в стайку. Зарывшись в душистое сено, он быстро заснул.

Когда рассвет начал робко пролезать в щелястую крышу, Мыльников встал, осторожно опустился во двор дома. Там его уже ждал Федосеев.

Подошли к пади Глубокая, что начиналась у кромки леса, как вдруг Федосеев стал нещадно ругаться: он забыл дома узелок с хлебом, что утром приготовила жена. Опять предстоял голодный день.

Мыльников предложил сегодня же уходить подальше от села.

— А куды пойдешь,— возражал прапорщик,— перво-наперво надо продуктишками запастись, по селам-то сейчас не очень напромышляешь, везде Красная Армия.

В полдень пришла жена Федосеева, принесла обед. Ели жадно и предупредили, что вечером придут домой ночевать, а утром тронутся в путь.

Вечером Мыльников опять зарылся в сено и забылся крепким сном. Разбудили его громкие голоса. Открыв глаза, он увидел четыре вороненых ствола, направленных в его грудь...

Настроение Клиндеру испортили с утра. И кто? Рокоссовский. От него с Аркийских столбов прибыл посыльный. Рокоссовский в депеше сообщал, что банда Мыльникова частью уничтожена, остальные же сдались в плен. Но самое главное было в конце: «Генерал Мыльников ранен и скрылся. Веду поиск».

— Раз-зявы, — ругался Клиндер. — Деревцова убили, этого упустили!.. Раззявы!..

Он ходил по кабинету, растирая переносицу. «Где теперь его брат, где?» Клиндер подошел к столу и еще раз перечитал сообщение. Только сейчас он обратил внимание на очень существенную деталь: оказывается, среди бандитов не досчитались еще и прапорщика Федосеева, а это что-нибудь да значит. Было известно, что Федосеев из местных, сретенских, что семья его живет в селе Кокуй.

— Так-так, милые, — сразу успокоился Клиндер. — теперь ясно, где вы вынырнете. Федосеев мимо дома не пройдет. Вот тут мы вас и подождем.

Клиндер вызвал к себе оперуполномоченного и срочно откомандировал его с небольшим отрядом в село Кокуй, строго наказав внимательно следить за домом Федосеева, ни в коем случае не спешить и выяснить, есть ли у лазутчиков связи с местным населением. Главная задача — доставить Мыльникова в Сретенск в добром здравии.

— Учти, — напутствовал уполномоченного Клиндер, — никаких объяснений не признаю, если у Мыльникова будет хоть одна царапина. Он мне нужен живым и здоровым. Ясно?

В районе буйствовала еще одна банда — Гордеева. Бандиты налегли, стараясь отвлечь внимание на себя. На столе у Клиндера лежала телеграмма. В ней сообщалось:

«В четыре часа утра ограблен прииск Берукай, что от Усть-Кары в 25 верстах. С приискателей сняты обувь, верхняя одежда, требовали выдачи золота и оружия. Делали поголовный обыск. Взяли одну винтовку и девять лошадей».