Константин Паустовский - Бригантина, 69–70

Как герой светловской «Гренады», он мечтал о мировой революции и готов был отдать свои силы и жизнь народам, живущим за тысячи миль от его родины. Будучи англичанином, родившись в Уэльсе, он стал борцом за свободу Южной Африки — страны, порабощенной его соотечественниками.

Мечта о мировой резолюции, романтика этой борьбы не сделали Джонса фанатиком, совершенно оторвавшимся от действительности. Он всегда стремился сохранить трезвость мысли, умение реально оценивать окружающее и самого себя.

Может показаться парадоксальным, что зачинателем коммунистического движения в Африке, да к тому же еще во времена безраздельного господства колониализма, был белый человек. Что он, британец, распространял антиимпериалистические идеи в «своей» Британской империи. И даже само то, что именно в Южной Африке — стране расизма, раньше чем в любой другой части Африканского континента, появились люди, считавшие «черных» такими же людьми, как и «белые».

Пока болезнь не приковала Джонса к постели, он участвовал в повседневной коминтерновской работе.

Но конкретных фактов о жизни этого человека мы знаем крайне мало. Из больничного «дела» Ялтинского тубинститута, куда Айвон Джонс попал 14 сентября 1923 года с большими кавернами в легких и с диагнозом: «хронический туберкулез», должно быть, можно было бы почерпнуть кое-что, но ялтинская «история болезни», как и вообще многое, что могло бы рассказать о жизни этого человека, погибла во время фашистской оккупации Крыма. А в самой Южной Африке бесчисленные налеты и обыски помещений компартии привели к тому, что большинство документов, связанных с деятельностью Джонса, оказалось в архивах тайной полиции.

Не зная об Айвоне Джонсе и событиях, неразрывно связанных с его именем, трудно понять некоторые действительно важные моменты южноафриканской истории. Но тамошнее правительство следует извечному принципу деспотической власти — вычеркивать из народной памяти противников режима, замалчивать самое их существование до той поры, когда, говоря словами поэта,

Зная характер режима, существующего на юге Африки, приходится удивляться не скудости сведений об Айвоне Джонсе, а, наоборот, тому, что властям не удалось стереть вообще всякое воспоминание об этом человеке. Таков удел страны, где люди борются и гибнут, зная, что оставшиеся в живых еще долго не смогут ни поставить им памятника, ни рассказать о них полным голосом поколениям, идущим на смену.

И те, кто сейчас продолжает в Южной Африке дело Айвона Джонса, понимают, конечно, что если они не добьются победы, то и о них потом в их родной стране будут знать так же мало.

В лучшей из книг по истории Компартии ЮАР Айвону Джонсу посвящены такие слова: «Нет оценки достаточно высокой, чтобы определить его заслуги… Его роль в истории южноафриканского рабочего класса еще предстоит должным образом оценить и увековечить».

Это было написано через 20 лет после смерти Айвона Джонса и уже почти четверть века назад. Но до сих пор не только в Южной Африке, но и за ее пределами не появилось ни одной работы об Айвоне Джонсе.

На юг Африки этот человек приехал в 1906 году двадцатилетним юношей. На родине, в Англии, он рано остался сиротой и с детства находился под дамокловым мечом — угрозой смерти от чахотки. Пытаясь ускользнуть от болезни, которая в те годы считалась роковой, он переехал из Великобритании сперва в Новую Зеландию, а оттуда на юг Африки. В отличном южноафриканском климате находили спасение многие туберкулезники.

В Южную Африку Джонс приехал в сложное для этой страны время. Недавно кончилась бурская война, и Англия старалась создать новый доминион — Южно-Африканский Союз — из Капской колонии, Наталя, Трансвааля и Оранжевой республики. Начался экономический бум, потребовались тысячи и тысячи рабочих рук для промышленности. В Кейптаун приплывали отовсюду корабли с эмигрантами из Европы и Америки.

Накануне первой мировой войны Южную Африку сотрясли крупные забастовки белых рабочих. Условия их работы были тогда очень тяжелыми, хотя и лучше, чем те, в которых существовали африканцы.

Джонс с головой окунулся в атмосферу борьбы, хотя на его месте многие, пораженные такой же болезнью, оказывались вообще не способны к активной деятельности.

Ко времени первой мировой войны Айвон Джонс пользовался уже большим авторитетом и в профсоюзах и в Южно-Африканской лейбористской партии, где он был избран генеральным секретарем. Южная Африка стала для него второй родиной. Но по-настоящему крупная роль выпала на долю Айвона Джонса в начале империалистической войны, когда он стал одним из лидеров левых лейбористов, у которых нашлось мужество выступить против этой войны.