Майн Рид - Охотник на тигров

Страшно раздосадованный этим, дон Рафаэль махнул рукой и вернулся к своей лошади, мирно щипавшей сочную траву. Усевшись на пень, молодой человек закурил сигару и принялся обдумывать, что теперь ему предпринять. Не просидел он и пяти минут, как слух его был поражен новыми странными звуками. Это был уже не шум водопада, — к этому шуму молодой человек уже успел привыкнуть, а нечто, напоминавшее рев крупного дикого зверя, — такого зверя, голоса которого дон Рафаэль раньше никогда не слыхал, хотя и был знаком с голосами всех лесных хищников. Это насторожило молодого офицера. Он заподозрил, что ему грозит какая-то опасность.

Через небольшой промежуток времени сквозь шум водопада снова послышался тот же грозный рев, словно исходивший от какого-нибудь сверхъестественного чудовища. Взглянув на свою лошадь, дон Рафаэль заметил, что она, насторожившись, вся дрожит. Это побудило его отвязать ее, снова взобраться к ней на спину и вернуться назад к большой дороге. Но лишь только он хотел пустить лошадь рысью, как раздавшиеся вдруг вблизи голоса людей вынудили его остановиться. Отодвинувшись только поглубже в тень деревьев, он, крепко придерживая лошадь под уздцы, замер на месте, внимательно прислушиваясь к голосам, которые все приближались. Вскоре он ясно мог расслышать следующий разговор:

— Разве сирена показывается только в первый день новолуния? — спрашивал один голос.

— То-то и оно, что только в первый, иначе нам и горевать было бы не о чем, — отвечал другой. — Но и тогда она не всегда показывается. Это бывает, когда она знает, что нигде поблизости не присутствует кто-то посторонний, в особенности бледнолицый…

— Должно быть, она боится святой инквизиции, — заметил первый голос.

— Какую ты плетешь ерунду, Клара, — с негодованием отозвался второй. — С чего ты взял, что могущественное водяное божество станет бояться каких-то длиннополых монахов? Совсем наоборот, дружище: при виде этого божества сами монахи в ужасе и трепете должны преклоняться перед ним.

Читатель, конечно, догадался, что эта беседа происходила между индейцем и его спутником негром, вынужденными покинуть место вызова сирены, не дождавшись ее появления.

— Эх, друг Косталь, не заблуждаешься ли ты сам? — возражал негр. — Раз сирена, как ты говоришь, боится одного бледнолицего, то разве не может нагнать на нее еще более страха целая орава монахов? Они хоть кого напугают…

— Ну, они в этих местах не шляются, — возразил охотник. — Вернее всего тут был кто-нибудь не из духовных, а из светских бледнолицых и помешал нам… Чтоб его черти побрали! Или чтоб ему самому пригрезилась сирена да обманула бы его хорошенько! Еще бы немного времени, и она появилась бы перед нами…

— Напрасно ты поспешил потушить огонь, — прервал негр. — Быть может, она все-таки явилась бы… Давай посидим немного здесь. Я страшно измучился, взбираясь на такую крутизну… А знаешь что, Косталь, перед тем, как на меня посыпались камешки… Кстати сказать, я теперь вполне уверен, что это были вовсе не камни, а настоящее золото. Мне следовало бы скорее подхватывать их на лету, а не пугаться и не бежать. Да и ты хорош: вместо того чтобы остановить меня, сам пустился вслед за мной, а еще считаешь себя таким храбрым и умным… Ну, что же ты стоишь столбом, Косталь? О чем задумался? Уже не хочешь ли возобновить вызов сирены? Так я с удовольствием…

В визгливом голосе негра слышались нотки алчности.

— Нет, теперь нам уже не до того, — серьезно возразил индеец.

— Почему же, Косталь? — разочарованно спросил негр.

— А потому, — продолжал индеец тем же серьезным тоном и даже с оттенком несвойственной ему тревоги, — что я слышу отдаленный гул. А этот гул предвещает приближающееся наводнение. Того и гляди, вода зальет всю эту местность. Нам нужно поскорее убраться отсюда, пока наводнение не захватило нас.

Негр взвизгнул от нового припадка ужаса. Быстро вскочив на ноги, он стал метаться из стороны в сторону, натыкаясь в наступившем полумраке на деревья.

— Господи, Боже мой! Да как же тут побежишь, когда, куда ни сунешься, везде мешают эти проклятые деревья? — голосил он на всю окрестность, потирая ушибленные о деревья места на теле.

Индеец невольно рассмеялся и проговорил:

— Эх ты, младенец! Ну, давай руку, я выведу тебя отсюда на дорогу, а там уж, авось, ты сумеешь пойти и без посторонней помощи.

Через минуту дон Рафаэль, приготовивший на всякий случай свое оружие, увидел выходивших к нему из чащи деревьев тех самых двух людей, которые незадолго перед тем копошились внизу на реке перед костром и которых он, по-видимому, заставил поспешно уйти оттуда.