Алан Уильямс - Змеиное болото

— Bueno? [18] Хорошее?

— Bueno! — ответил бармен, ухмыляясь. Он подал ей бокал, в котором плескалось чуть-чуть виски, и сказал Бену: — Три песо.

Бен поднял бокал и чокнулся с девушкой. Они выпили, а бармен повторил:

— Три песо.

Бен отмахнулся от него.

— Я расплачусь потом. — Он положил руку на колено девушки и почувствовал, как она придвинулась ближе и прижалась к нему бедром; ее голова наклонилась, и он уловил слабый запах волос. И тут в памяти Бена всплыло другое: прямая автострада от Бордо до Байона, слепящее солнце между сосен, песок под сосной и «ситроен», с ревом пронесшийся мимо на скорости сто миль в час по крайней левой полосе движения, и на заднем сиденье — полно детей. «Проклятые маньяки!» — подумал он и, обернувшись, в бешенстве оглядел бар, так крепко сжимая бокал с пивом, что чуть не раздавил его.

Дверь распахнулась, и в бар вошли трое. Одним из них был полицейский из таможни. Он снял кепи и сел рядом со своими спутниками, одетыми в черные костюмы.

Бен повернулся и услышал, как девушка просит его щебечущим голоском:

— Tienes cigarillos, por favor [19] Угостите сигаретой, пожалуйста. .

Он сказал, что не курит сигарет. Она показала на пустой бокал:

— Un whisky? [20] Одно виски?

Негр уже наполнял бокал. Она счастливо мурлыкала возле Бена, который наклонился и сжал ее бедро — оно было упругим; под платьем не было ни комбинации, ни корсета. Он проследил, как девушка опрокинула бокал, слишком поспешно. Бен протянул свой бокал негру, девушка немедленно присоединилась к нему, произнеся певучим голосом:

— Un whisky!

Бармен плеснул ей еще одну мизерную порцию. Бен закрыл глаза. Проклятый полицейский сидел рядом, в углу бара.

«Он должен мне, — подумал Бен, — десять песо… Когда девушка допьет виски, я приглашу ее к себе в номер…»

Бармен постучал холодным черным пальцем по руке Бена.

— Двенадцать песо, — сказал он.

Бен взглянул на него и сощурился. Улыбающаяся физиономия негра маячила всего лишь в нескольких дюймах от него. Сам не понимая почему, Бен улыбнулся ему. «Может быть, бармен выслушает его историю? Негры, в основном, неплохие парни, не то что этот прилизанный ублюдок в темных солнцезащитных очках, с белыми нашивками на плечах. Они понимают ваши неприятности… Да, да, он выслушает меня…» — подумал Бен. Он перегнулся через стойку бара и сказал, тщательно подбирая испанские слова:

— Послушай, я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Я убил свою жену…

— С вас двенадцать песо, — ответил по-английски негр.

Бен кивнул головой: почти два фунта за пару бокалов паршивого пива и три глотка латиноамериканского пойла под названием «виски». Но он не будет спорить. Он не будет ссориться с барменом. Он инстинктивно не терпит грубости по отношению к цветным. Бен опять улыбнулся негру и обернулся к девушке. Она допила третью порцию виски и спокойно сидела спиной к нему и улыбалась полицейскому и двум мужчинам в углу бара.

Бен взял ее за руку и медленно сказал по-испански:

— Послушай, я убил свою жену.

Девушка быстро оглянулась на него, а потом беспомощно посмотрела на негра, который бесстрастно пробубнил:

— С вас двенадцать песо.

Бен долго возился с застегнутым на пуговицу карманом, пытаясь вспомнить, за сколько бокалов расплатился. Хмель ударил в голову, движения были неуверенными; у него осталось не очень-то много песо. Придется снова менять доллары.

Бен достал пачку банкнот и нечаянно выронил на пол. Нагнувшись и сгребая на ощупь деньги, он подбирал мысленно испанские слова, надеясь рассказать девушке, что с ним произошло: как стремительно проносились сосны, как автомобиль попадал то в полосу тени, то на залитую солнцем автостраду, как волосы Лауры развевались на ветру и падали ей на глаза… Бен гнал тогда машину, убаюканный мягким шорохом шин, и внезапно в центре дороги возник молоковоз. Остановился. И вдруг остановилось все, слышался только вой сирены и грохот молочных бидонов вокруг него, вся дорога была залита молоком, а он лежал на песчаной обочине, под соснами, и Лаура лежала рядом с ним, накрытая одеялом, и почему-то все время дергала ногами. Он помнил, что следил за ней со странной отрешенностью, удивляясь, почему она так дергается. Над ним склонился мужчина в синем халате, поблизости стоял полицейский в белом шлеме. Проезжавшие мимо автомобили замедляли ход, но второй полицейский на автостраде свистел, заставляя их не задерживаться. Лаура, лежавшая рядом с ним под одеялом, через некоторое время перестала дергаться, и когда позднее он пришел в себя в больнице, ему сообщили, что жена умерла.