Виктор Михайлов - Стражи Студеного моря

Нагорный последовал за ними.

Человек шесть команды мотобота собралось на юте. Подняв воротники подбитых мехом курток, они курили и безучастно наблюдали за происходящим.

Заряд затянулся. Снежная мгла плотно закрыла сторожевой корабль.

Осмотрев рубку, капитан Клебанов приказал Нагорному остаться здесь для наблюдения.

Из рубки осмотровая группа направилась в машинное отделение.

Нагорный остался один. Широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие, он внимательно наблюдал за поведением команды на юте. Сказать, что «Бенони» качало, было бы неточно. Легкое судно швыряло, как челнок на ткацком станке, но Андрей этого не чувствовал.

От группы людей на юте отделился один матрос и направился к рубке. Он остановился в нескольких шагах от Нагорного.

Настороженно, но с интересом Андрей рассматривал этого человека из другого мира, его мужественное лицо.

Матрос улыбнулся и, ткнув себя в грудь, сказал:

— Я — Хугго Свэнсон!

Нагорный молчал: он был на посту.

Хугго Свэнсон вынул норвежскую с крышкой трубку, набил ее табаком и ловко раскурил на ветру.

После того как Ясачный в машинном отделении тщательно осмотрел все три двигателя, он обратил внимание капитана Клебанова на Траммэра. Механик сидел на рундуке с ветошью, в то время как рядом стояла удобная разножка.

— Встаньте с рундука! — сказал Клебанов.

Лоусон перевел обращение капитана. Механик неохотно поднялся и отошел в сторону.

Подняв крышку рундука, Клебанов увидел медный шлем и еще мокрую водолазную рубаху.

— Та-ак… Интересно, — протянул Ясачный. — Неужели успели? — и, проверяя догадку, провернул вал среднего винта.

— Вы же сказали, что самостоятельно двигаться не можете? — напомнил Клебанов Лоусону и решительно потребовал: — Предъявите судовые документы!

— Прошу в каюту, — показал рукой на трап Лоусон.

— Машинное отделение будет также закрыто. Пусть механик поднимется наверх, — приказал Клебанов.

Лоусон перевел приказание, и Траммэр, накинув на плечи меховую тужурку, пошел к трапу.

Закрыв дверь в машинное отделение, мичман Ясачный поднялся на палубу последним.

Каюта Лоусона была небольшой. Полированная панель и мебель красного дерева, матовые плафоны освещения, шелковые занавески на иллюминаторах — все свидетельствовало о том, что на отделку «Бенони» не скупились.

Открыв тумбу письменного стола, Лоусон выдвинул несгораемый ящик, достал судовую роль и передал Клебанову.

Список немногочисленной команды мотобота был по форме заверен портовой администрацией Нурвогена.

Конечно, агент, предназначенный для заброски, если он находился еще на борту «Бенони», скрывался под вымышленным именем, и все-таки надо было знать все восемь имен и фамилий по этому судовому списку.

Клебанов обладал хорошо тренированной, профессиональной памятью. Прочитав несколько раз список, он захлопнул папку, мысленно проверил свою память и сказал:

— Прикажите всем людям собраться на юте и распорядитесь, чтобы они приготовили мореходные книжки.

Затянувшееся пребывание осмотровой группы в каюте Лоусона вызвало у Нагорного чувство тревоги.

Прошло еще несколько минут. Заряд, выстрелив с особенной яростью последние залпы снега, затих. Проглянуло по-весеннему голубое небо.

Нагорный бросил взгляд на море и увидел в пяти-шести кабельтовых «Вьюгу». Отрабатывая на малых оборотах, строго сохраняя дистанцию, корабль держался с наветренной стороны; он был здесь, рядом с ними.

На прожекторную площадку «Вьюги» поднялся сигнальщик и просемафорил вызов.

Нагорный крикнул матросам на юте:

— Вызвать командира! — Но никто из членов экипажа не двинулся с места.

«Или они не понимают по-русски, или ветер относит мои слова», — подумал Нагорный и дал из автомата два выстрела в воздух.

На звуки выстрелов выбежали капитан Клебанов, Ясачный и Лоусон.

— Товарищ командир, с корабля нас вызывают по семафору! — доложил Нагорный.

Лоусон скрылся за дверью каюты, а мичман поднялся на мостик и ответил на вызов.

Сигнальщик быстрыми взмахами флажков передавал запрос командира. Он торопился: с северо-востока с огромной скоростью надвигалась новая черная полоса заряда.

Наблюдая в бинокль за сигнальщиком, Ясачный читал семафор.

В учебном отряде Нагорный изучал семафорную азбуку, но в таком быстром темпе он не успевал читать передачу.