Виктор Михайлов - Стражи Студеного моря

— Да, товарищ полковник.

— Дальше?

— Аптечка, — докладывал Клебанов, — Содержимое: фенамин, морфин в таблетках и ампулошприцах, хлорамин, кровоостанавливающая вата и бинты.

— Можно сделать вывод: задание требовало от исполнителя большого нервного и физического напряжения сил. Об этом свидетельствует наличие в аптечке фенамина — сильно-действующего возбуждающего средства. Болеутоляющий морфин и кровоостанавливающая вата говорят о том, что выполнение задания связывалось с опасностью и возможностью ранения. Хлорамин — средство антисептическое. Пишите, капитан…

— Я записал: задание, полученное «Благовым», связано с риском для жизни и требует большого напряжения сил.

— Акт экспертизы по оптике и фотоаппарату у вас? Читайте.

Пропустив вводную часть и описание объекта экспертизы, Клебанов читал заключение:

— «Правая, зрительная труба бинокля служит: а) для наблюдения далеко отстоящих предметов; увеличение 8-кратное, диаметр объектива 40 мм с повышенным углом поля зрения; б) для определения удаленности объекта по сетке, нанесенной на фокальной плоскости объектива; в) для визуальной наводки на фокус левой трубы, представляющей собой светосильный телеобъектив с просветленной оптикой…»

— Следовательно, съемочная камера снабжена только одним объективом? — спросил Раздольный.

— Ниже, товарищ полковник, есть специальное заключение по фотокамере: «Размер коробки 10x7. Пленка 16 мм. Затвор работает от пружины часового механизма. Кассета позволяет сделать 320 кадров. Затвор имеет пять скоростей. Камера легко крепится к объективу при помощи артиллерийского захода. Можно предположить, что оптика и фотокамера западногерманского происхождения, но клеймо фирмы отсутствует», — прочитал Клебанов.

— Всему свету по секрету, — усмехнулся Раздольный. — Конструкция фотобинокля позволяет сделать некоторые обобщения. Как думаете, капитан?

— Отсутствие сменной оптики… — в раздумье сказал Клебанов, — оснащение камеры телеобъективом свидетельствует, по-моему, о том, что фотосъемка объектов, которыми интересуются шефы «Благова», возможна только с дальнего расстояния.

— Логично. Сформулируйте кратко, — сказал Раздольный и занялся осмотром радиостанции, смонтированной вместе с питанием в небольшом плоском ящичке. — Приемно-передаточная аппаратура для двусторонней связи. Станция коротковолновая, мощность ее небольшая, диапазон ограничен. С таким ящичком мы уже, помните, встречались в чемодане «Сарматова»! Очевидно, серийный. Вот здесь, видите, Клебанов, — полковник указал на след фабричного клейма, — еще можно прочесть: «Вер-ке…». Короче, сделано в Западной Германии. И последнее…

Постучав, в кабинет вошел дежурный:

— Товарищ полковник, звонили из госпиталя — можно приступить к допросу «Благова».

— Хорошо. Позвоните в гараж.

— Разрешите идти?

— Идите.

Дежурный вышел.

— Что у нас осталось? — спросил полковник Клебанова.

— Компас, карта побережья, пистолет с глушителем, сорок тысяч советских рублей и бытовые мелочи: папиросы, спички, кружка эмалированная, котелок алюминиевый, солонка с солью, вилка и ложка комбинированные, дорожные, нож консервный, мыло, полотенце, — доложил Клебанов.

— К этому мы вернемся после допроса. Где ваша запись?

Клебанов передал запись полковнику.

Вчитываясь в краткие записи о результатах осмотра вещественных доказательств, полковник делал заметки у себя в блокноте. От первого допроса задержанного зависит многое, а времени, так необходимого для подготовки к допросу, нет. Обстоятельства требуют решительных оперативных действий.

Клебанов попросил разрешения и закурил, приоткрыв форточку. Сизые голуби, усевшись на наличнике окна, затеяли шумную возню. По-весеннему теплый ветер шевелил оконные занавески. За главным корпусом управления в эти несколько дней вырос новый, восьмой этаж жилого дома. Левее, теряясь в легкой туманной дымке, уходили все дальше и дальше к горам стрелы башенных кранов… Взбираясь на холмы предгорий, город строился, год от года становился все богаче и краше, а здесь… Клебанов невольно окинул взглядом шпионское «хозяйство», лежащее на столе, и… день, показалось ему, утратил свою ясную, весеннюю свежесть.

Когда они приехали в госпиталь, дежурный врач, встретив их в вестибюле, предупредил: — В связи с тяжелым состоянием больного главный врач просил вас, товарищ полковник, уложиться в десять минут.