Алистер Маклин - 48 часов

Посреди палубы стоял крепкий мужик в белом мундире с золотыми пуговицами — типичный морской офицер. В руке он держал небольшой зонт, оберегая от дождя свой безукоризненный костюм.

— Ну наконец!

Никогда мне еще не приходилось слышать, чтобы кто-либо так великолепно говорил в нос.

— Вы не слишком спешили, а? Я уже промок до нитки. Понимаете, до нитки!

На белом, идеально отглаженном мундире действительно виднелось несколько капель дождя.

— Могу я подняться на борт?

Не ожидая моего ответа, он перепрыгнул на нашу палубу с ловкостью, какую трудно было ожидать от человека его возраста и веса, и направился впереди меня к каюте. Я последовал за ним и, когда мы оба оказались внутри, закрыл двери. Это был невысокий, коренастый, крепко сбитый человек лет пятидесяти с задубевшим от ветра лицом, квадратным подбородком и седеющими волосами. У него были густые брови, длинный нос и такие тонкие губы, что создавалось впечатление, что его рот закрыт на «молнию». Он окинул меня взглядом с головы до ног, и было похоже, что я произвел на него вполне благоприятное впечатление, хотя он никак этого не выказал.

— Очень сожалею, что заставил вас ждать, сэр. Но этой ночью я слишком мало спал. Посреди ночи явились таможенники, а потом я долго не мог заснуть.

Всегда следует говорить правду в тех случаях, когда есть вероятность, что она все равно выплывет на поверхность, как в этом случае. Только так можно заслужить репутацию совершенно правдивого человека.

— Таможенники!

Это звучало так, будто он собирался сказать «ерунда» или что-то в этом роде, но потом передумал и строго посмотрел на меня.

— Неслыханно! — сказал он. — Невозможные люди! В четыре утра? Вы не должны были пускать их на палубу, более того, вы должны были послать их ко всем чертям! И что они хотели?

У меня создавалось впечатление, что этот человек уже имел однажды дело с таможенниками.

— Искали какие-то химикалии, украденные с грузовика на шоссе неподалеку от Торбэя. Однако ошиблись адресом.

— Идиоты!

Он протянул мне руку, как бы давая понять, что тема таможни исчерпана.

— Скаурас! Сэр Энтони Скаурас.

— Петерсен, — ответил я, пожимая его руку.

Его пожатие заставило меня скривиться не столько из-за своей силы, сколько из-за того, что все пальцы грека были усеяны перстнями, которые впились в мою ладонь. Я бы не удивился, если бы он носил бриллианты на всех десяти пальцах, но оказалось, что на больших пальцах их нет.

— Сэр Энтони Скаурас, — повторил я. — Много о вас слышал.

— И наверняка ничего хорошего. Журналисты меня не любят, потому что знают, что я их терпеть не могу. Они утверждают, что я — богатейший кипрский судовладелец, заработавший свои миллионы. исключительно благодаря всякого рода махинациям. И это правда. Греческое правительство выставило меня из Афин. Тоже правда. Я натурализованный британский подданный, который за деньги купил себе титул. Абсолютно справедливо. Но с помощью чего я этого добился? С помощью благотворительной деятельности! В конце концов, все можно купить за деньги. Теперь я собираюсь приобрести себе титул барона, но подожду, пока упадут цены. Они неизбежно упадут. Я хотел бы воспользоваться вашим передатчиком, вижу, что он у вас есть.

— Что-что?

Внезапная смена темы застала меня врасплох. И трудно удивляться, если вспомнить, в каком я был состоянии.

— Ваш передатчик, мой дорогой! Вы что, не слушали последних известий? Пентагон отменил огромные военные заказы! Цены на сталь летят вниз! Я должен немедленно, вы слышите, немедленно, связаться с моим маклером в Нью-Йорке!

— О, сочувствую. Конечно, прошу вас. Но… у вас нет своего?

— Сломался, — его губы почти совсем исчезли, слившись в тоненькую полоску. — Это очень срочно, мистер Петерсен.

— Сделайте милость. Мой передатчик здесь. Вы сумеете им воспользоваться?

Он натянуто улыбнулся мне. Было похоже, что только так он и умеет улыбаться. Можно было вообразить, какой радиопередатчик был на «Шангри-Ла», так что мой вопрос звучал приблизительно так, как если бы я спросил пилота огромного реактивного самолета, может ли он сесть за штурвал «кукурузника».

— Надеюсь, что мне это удастся, мистер Петерсен…

— Позовите меня, когда кончите. Я буду в каюте рядом.

Я знал, что позовет он меня до окончания разговора, а вернее, до его начала. Но я никак не мог ему сообщить о поломке аппарата. Я было подумал сначала побриться, но решил этого не делать. Это продлится недолго. И действительно, долго не продлилось. Уже через пару минут в дверях появился Скаурас.