Евгений Ивин: Дело взято из архива

Пришел Баров в себя в каком-то незнакомом месте. Над ним стояли два полицая.

— Ну что, напартизанил, поганое племя! — прошипел один из них. Баров попытался подняться и дернул связанными ногами.

— Лежи, лежи, теперь уж недолго осталось. Не простынешь, на том свете чахоткой не хворают, — засмеялся полицай и отошел в сторону.

«Что же произошло в комнате?» — пытался сообразить Алексей. Ему вспомнились автоматная очередь и последние слова дяди Афанасия. Старик пошел на смерть, чтобы предупредить его, а он… эх!

Смерти Алексей не боялся, но ему сделалось страшно при мысли о том, что на явку может пойти Гриша Муравьев и тоже попадет в засаду. Баров простонал от злости и досады. И тут же над ним склонился полицай. С хитровато-скорбным выражением лица он поглядел на Барова.

— Эй ты, большевичок! Лежи смирна, не то долбану разок — и богу душу отдашь! — Полицай погрозил Алексею винтовкой. — Степан, идем греться, — позвал он второго. — Никуды не денется… Тут полежит, не околеет.

Но они не успели уйти, возле ворот послышались голоса. К Барову подошел белобрысый в эсэсовской форме и, резко толкнув сапогом в бок, приказал кому-то:

— Доставить в гестапо, будем беседовать.

Барова бросили в кузов машины, и вскоре она остановилась у ворот гестапо. Ему развязали ноги и руки и ввели в кабинет, где за столом важно восседал Мишка-палач. Он встал, подошел к Алексею, заглянул ему в лицо и спросил:

— У кого был в отряде?

— А я не был в отряде, — ответил Баров, наслаждаясь идущим от печки теплом.

— Чем же тебя кормили, что такой вырос? — с завистью потрогал Лапин свинцовые мускулы Барова. — Тебя на две части можно разрезать — таких, как я, будет два. — Он отошел к столу. — Значит, говорить не будешь, да? — задал он вопрос.

— О чем?

— Про твои бандитские дела! Как ты людей убивал!

— Чепуха это, господин начальник, никакой я не бандит.

— А это чье? — положил перед собой Лапин автомат Алексея.

— Наверно, мой. Зверья боялся, вот и имел.

— Ваньку валяешь! — разозлился Лапин. — Я тебе покажу, что такое зверье, тошно будет.

Вошел начальник оперативной группы, оберштурмфюрер СС Карл Зук. Он с любопытством, словно перед ним был не человек, а диковинное животное, осмотрел Барова и сказал Фунту, стоявшему у двери:

— Переведите ему: если хочет жить, то пусть забудет слово «не знаю». Здесь гестапо, а не балаган, и отсюда не уходят живыми.

— Не старайтесь меня запугать, я знаю, с кем имею дело. Больше того, что вам уже известно, мне нечего сказать.

— Коммунист? — спросил оберштурмфюрер.

— Для вас это не имеет значения, — ответил Баров.

— Хорошо, Михель, приступайте. Я зайду позже. Примените к нему метод 2С и 5С, иногда с такими он помогает. — Зук кивнул Лапину и вышел вместе с Фунтом.

Вошли два солдата. Они положили на пол железные прутья и пластины. Алексей догадался, для чего эти инструменты.

— Сегодня ты ответишь только на два вопроса, — сказал Лапин деловым тоном.

— Не старайся!

— Хорошо же! — Он грязно ругнулся и сделал знак солдатам. Те подскочили к Алексею, сорвали с него ватник, пиджак и связали кисти рук за спиной. С потолка спустили веревку, пропущенную через блок, и привязали ее к рукам Алексея. Они так сильно рванули веревку, что Алексей вскрикнул от резкой боли. Его подтянули к потолку, а конец веревки привязали к крюку. Лапин отослал солдат.

— Будешь висеть так до тех пор, пока не ответишь на мои вопросы, — предупредил он Барова.

Алексей молчал, он старался не шевелиться, чтобы как-то обмануть боль. Лапин закурил сигарету и, обойдя Алексея, прижал к его ноге окурок. Сначала задымили брюки, потом огненные иголки вонзились в тело. Боль становилась нестерпимой.

— Ну, как теперь? — тихо спросил Лапин. — Зачем себя мучаешь? Ты же умный человек. Скажи все, что знаешь, — останешься жить. Мы тебя куда-нибудь перекинем, и никто знать ничего не будет. Уж это будь спокоен!

Алексей молчал, перед его глазами медленно плыли оранжевые круги. Неожиданно он дернулся, и резкая боль рванула суставы. Мишка тянул его за ногу, заглядывая снизу вверх в сухие, поблескивающие глаза разведчика.

— Ты, голубчик, меня не знаешь? Нет! Я из тебя жилки повытягиваю. Метод 2С, метод 5С, ты у меня запоешь… — Он не договорил: Баров нанес ему страшный удар сапогом в подбородок. Мишка надрывно охнул и отлетел к столу. Там он пролежал без движения несколько минут, потом, тряхнув головой, поднялся на четвереньки и пополз к креслу. Придерживаясь за стену, уселся в кресло и провел рукой по подбородку. Кровь, которая капала с разбитой физиономии, привела его в бешенство.