Прасковья Дидык - В тылу врага

- Это я, козочка моя, это я. Не тревожься. Все спокойно.

Бабка говорила тихо, обращаясь к козе, а в самом деле успокаивала Виктора. Она подошла к печке, отодвинула рядно. Виктор стоял высокий, стройный. Его выпуклый лоб обрамляли светлые волосы. Даже стриженным он был красив. Бабка оглядела его, потом подошла ближе, погладила по щеке и проговорила:

- Вон какой бравый. И мой Грицко мабудь такой уже.

Виктор схватил ее худые морщинистые руки, опустился на колено, прижался к ним губами и простоял так несколько секунд молча, словно давая матери клятву быть верным сыном, вовеки не забыть.

Мариана умолкла. Она каждый раз, вспоминая этот момент рассказа бабки, не могла справиться с волнением. И на этот раз слезы застлали глаза.

Подполковник посмотрел на нее, вздохнул и сказал.

- Да, перед такой бабкой и клятву дать не грешно.

- Ну, а потом этот Виктор, - продолжала Мариана, - верховодил молодыми парнями. Он их первый натолкнул на мысль организоваться и портить настроение фрицам, как он любил выражаться. Гриценко его знал хорошо, помог ему устроиться на работу в депо. Немцы его не трогали, считая неполноценным. У него правая нога была на несколько сантиметров короче, а он еще и притворялся вдобавок. Когда шел, то накренялся набок, как маятник. А вот ночью на акции он сразу становился не хуже других.

- Да. Это верно. Народ наш хороший, добрый и чуткий с друзьями. А врага он умеет ненавидеть, умеет отомстить. Вот так и твоя бабка Александра, про которую роман целый можно написать, и Виктор, да и Анатолий, то есть немец наш. У него тоже история нелегкая. Вроде как и у Виктора, только его из лагеря выкупила женщина, полячка.

- Как выкупила?

- Вот так и выкупила. Золото дала коменданту лагеря.

- Влюбилась, что ли? - спросила с усмешкой Мариана.

- У нее брат на войне погиб. Так, значит, в память брата. А может и влюбилась. Все может случиться! Смотри, и ты не влюбись, парень он красивый, - пошутил начальник.

- Не беспокойтесь. Есть у меня друг получше. Тоже где-то воюет… А этот, наверное, на два десятка лет старше меня.

Машина остановилась у подъезда знакомого дома, и Мариана, распростившись с подполковником, скрылась в дверях.

“Какая Москва большая. Целый час ехали”, - подумала она, взглянув на большие кировские часы, что лежали на столе. Она верила этим часам и в шутку называла их “мои кремлевские”. Они всегда находились при рации и еще ни разу не подвели ее. Разведчица выходила в эфир по ним там, в тылу врага, и никогда не ошибалась во времени.

…Начались дни подготовки. Мариана ежедневно репетировала перед зеркалом, примеряла нарядные туфли, платья; инструктор обучал ее светскому этикету.

Однажды, надев длинное платье из черного шелка, Мариана взглянула на себя в зеркало и испугалась. Из высокого трюмо на нее глядела чужая, напудренная и накрашенная женщина с оголенными плечами.

- Это не я, ей-богу, не я! - ужаснулась Мариана, - посмотрел бы сейчас на меня кто-нибудь из друзей, ни за что бы не признал. Дуня, наверное, и разговаривать со мной не стала бы…

Но этого требовало дело, которое ей предстояло выполнять в оккупированном фашистами польском городе. Она должна была забыть о себе, изменить свою внешность, манеры, привычки, одежду; ей надо войти в роль дочери богатого коммерсанта. И Мариана сдавала нелегкий экзамен.

Не так- то просто, в короткий срок, превратиться из простой советской девушки в капризную паненку.

Ее будущий “жених”, по-польски “нажиченный”, знал неплохо все эти тонкости. Он попал в плен, бежал из лагеря, а потом в течение года проживал в Польше и некоторое время в Германии. Теперь он внимательно присматривался к тому, как усваивает Мариана манеры паненки, делал ей замечания, поправлял, если она, говоря по-польски, неправильно ставила ударения.

Наконец подготовка окончилась.

К вечеру, когда на землю начали опускаться сумерки, Мариана вышла на порог, посмотрела на небо. У нее уже выработалась привычка - как только выйдет из помещения, сразу смотреть вверх: погода летная или нелетная? На этот раз погода действительно была “летная”: темная звездная ночь.

“Да, здесь тихая, уютная ночь. А какая погода там?” - подумала Мариана. Она мысленно перенеслась за много сотен километров в район действия. Сколько раз приходилось ей прыгать с парашютом, сколько месяцев работать в тылу противника, а все равно ловит себя на мысли “очень боюсь”.

Однако через три часа вылет. Нужно еще раз проверить материальную часть рации. Мариана возвращается в комнату.