Прасковья Дидык - В тылу врага

- Убедил, убедил, профессор, - согласился Мырза, закрывая свой единственный глаз. Второй был закрыт черной повязкой. Виктор получил это ранение на второй же день войны. “Профессором” называли Василия еще в школе. Особенно пристрастился он к физике и математике. Бывало, за полночь просиживает над опытами. Зато на второй день отвечает так, что старый учитель сдвинет, бывало, очки на лоб и смотрит с удивлением:

- Вы, молодой человек, непременно профессором будете. Светлая голова у вас.

А теперь это имя стало кличкой молодого подпольщика, специалиста по подрывным делам.

Обо всем этом рассказал однажды “Тополь” Мариане при очередной встрече.

- А как он на язык? - спросила Мариана.

- Парень выдержанный. Этот не сболтнет, хоть режь его.

- А что, если с него начать? Дать ему поручения разведывательного характера?

- Думаю, можно.

Василий вначале обрадовался новому поручению, взялся горячо за дело. Но через несколько дней неожиданно заявил:

- Знаешь что, Иван? Думал я думал, да так и не нашел ответа. Решил у тебя узнать. - Он помолчал, пристально глядя в глаза Гриценко. - Зачем тебе эти сведения?

- Какие сведения? - удивился “Тополь”.

- Да вот те, что ты просил меня узнать - о пропускной способности вокзала? Взорвать эшелон, развинчивать гайки - это я понимаю. А такие сведения зачем понадобились тебе? Ведь они явно стратегического характера. А связи настоящей-то с нашими ведь нет.

Холодный взгляд Василия подозрительно скользнул по полицейскому мундиру Ивана.

“Не доверяет, - догадался Иван. - В самом деле, мозговит, как настоящий профессор”.

- Ладно, Василий. Позднее узнаешь. Только ты мне все-таки верь. Я, Василий, коммунист. Больше пока ничего не скажу тебе…

Иван протянул на прощанье руку и ощутил крепкое пожатие Василия. А в субботу вечером Иван пришел в церковь в надежде встретиться здесь с Марианой, как условились.

Девушка, повязанная белым с бахромой платком (что означало: все спокойно), стояла около клироса, откуда хорошо видна была вся церковь.

Ваня заметил ее, как только переступил порог. Сняв фуражку, он пробрался ближе к Мариане. На минуту они встретились глазами.

В середине службы Ваня вдруг заметил Василия. Он в упор смотрел на него. “К Мариане подходить нельзя”, - решил сразу Иван и стал протискиваться к Василию, осторожно расталкивая усердно молившихся старушек.

В церкви было душно, угар от горящих свечей насыщал и без того спертый воздух едким дымом. Ребятам такая обстановка была непривычна. Но церковь являлась самым удобным местом для встреч.

Василий подошел к Ивану и незаметно сунул руку к нему в карман. Иван посмотрел на него и тихо сказал:

- Понял.

Мариана вышла из церкви, так и не поговорив с Иваном. Но она заметила все и догадалась, что этот парень с прямыми волосами, зачесанными назад, с большим открытым лбом и есть возможно сам “профессор”, что он из группы, это было для нее ясно.

“Зачем он приходил? Не случилось ли чего? Может с предупреждением каким, - ломала голову Мариана. - Только вряд ли. Иван дал бы понять…”

- Видела “профессора”? - спросил Иван, явившись вечером на встречу. - Вот это принес.

Мариана прочла: “Суточная пропускная способность вокзала на Кременчуг пятнадцать эшелонов, на Харьков - двадцать”.

С этого дня Василий Лыхварь стал одним из активных агентов. Он со знанием дела давал самые точные донесения.

Постепенно Мариана при помощи Гриценко и “профессора” расширяла сеть своих агентов. К ней стекались сведения из пяти надежных источников. Но по-прежнему “Тополь” чувствовал, что все же где-то в глубине души у хлопцев таится недоверие к нему.

А однажды Иван уже явно заметил резкую перемену в поведении членов группы. В его присутствии они сразу меняли тему разговора, кое-кто начинал похваливать немцев, выражая раскаянье в прошлой деятельности. Иван чувствовал, что все это не настоящее, что эти разговоры неискренни и ведутся для отвода глаз.

“Что могло так их насторожить”, - ломал он голову.

“Тополь” и не подозревал, что поводом к этому послужил такой случай. Однажды Гриценко сопровождал гестаповцев по хатам. Немец разыскивал девушек для очередной отправки в Германию. Как раз в это время слесарь Степан Грибенко возвращался с работы. Увидев Гриценко в такой компании, Степан ахнул:

- Эге, братцы! Вот значит, с какой важной птицей якшается наш командир. Ну погоди же ты, шкура продажная…

На второй день ребята собрались, чтобы обсудить, что делать.