Герберт Уэллс - Клад

Грезы Эванса перенесли его вдругъ къ тому мгновенію, въ которое коса Шангъ-Ги очутилась у него въ рукахъ. Что значитъ жизнь какого-нибудь китайца въ глазахъ европейца?.. Но крошечное лицо Шангъ-Ги, сначала озлобленнаго, яростнаго, какъ потревоженная змѣя, приняло вдругъ жалобное страдальческое выраженіе, и именно въ этомъ видѣ все мерещилось оно Эвансу… Потомъ, оно вдругъ стало усмѣхаться, какъ-то особенно язвительно, точно дразня его и угрожая ему чѣмъ-то невѣдомымъ и неизбѣжнымъ. Сонъ становился все страшнѣе и страшнѣе: на землѣ лежали золотые слитки кучею, но Шангъ-Ги тянулъ ихъ къ себѣ; Эвансъ схватилъ его опять за косу, но противный желтолицый сталъ вытягиваться выше и выше, все усмѣхаясь и не уступая сокровищъ. Эвансъ тоже сталъ расти, но слитки вспыхнули, и какой-то бѣсъ съ чернымъ хвостомъ, заплетеннымъ какъ коса у китайца, сталъ кормить Эванса горячими углями, а другой бѣсъ кричалъ: — «Эвансъ!.. Эвансъ!.. Ты спишь, глупый человѣкъ!»

Онъ открылъ глаза. Гукеръ только что крикнулъ ему въ послѣдній разъ: «Эвансъ!»

— Вонъ они, пальмовыя деревья. Они должны быть по прямой линій отъ этихъ кустовъ, сказалъ Гукеръ. Замѣть это. Если мы высадимся здѣсь и пойдемъ совершенно прямо, то пересѣчемъ рѣку, гдѣ слѣдуетъ.

— Такъ вводи лодку скорѣе въ устье! воскликнулъ Эвансъ. — У меня во рту все горитъ, точно въ самомъ дѣлѣ отъ угольевъ… Поворачивайся, а то я стану пить хоть морскую воду!.. Нѣтъ, давай лучше весла мнѣ! крикнулъ онъ почти злобно, не сводя глазъ съ серебристой ленты, извивавшейся среди деревьевъ.

Они въѣхали въ устье рѣки. Гукеръ зачерпнулъ пригоршнею воду, попробовалъ ее, по выплюнулъ тотчасъ снова. Немного далѣе, онъ повторилъ опытъ и сказалъ: — «Эта уже годится!» — и оба они стали пить тѣмъ же способомъ.

Но Эвансу было этого мало: онъ перегнулся черезъ бортъ и припалъ губами прямо къ водѣ, рискуя опрокинуть лодку, но не думая ни о чёмъ, кромѣ желанія утолить свою жажду. Гукеръ пилъ тоже съ жадностью; наконецъ, успокоясь, они причалили лодку и хотѣли уже выйти изъ нея, но Эвансъ замѣтилъ, что это будетъ неладно.

— Намъ придется пробиваться здѣсь сквозь густой кустарникъ; сказалъ онъ, — и мы собьемся съ нужнаго направленія. Лучше воротиться опять къ морю и остановиться у открытаго берега.

Гукеръ согласился съ этимъ; они поплыли опять къ устью рѣки, вышли на песчаную отмель и втащили на нее свою легкую лодочку.

Отсюда имъ было легко оріентироваться, и они пошли по прямой линіи къ намѣченной точкѣ. Эвансъ несъ туземное орудіе въ видѣ мотыки съ отточеннымъ каменнымъ остріемъ, Гукеръ захватилъ весла.

Имъ все-же пришлось пробираться сквозь мелкую поросль и спутанные сучья, но скоро деревья порѣдѣли, и путь сталъ свободнѣе; жаръ уже спалъ и наступила вечерняя прохлада. Деревья разступались все шире и шире, образуя лишь тѣнистый сводъ своими вершинами. Какіе-то бѣлые цвѣты свѣшивались съ ихъ вѣтвей; тягучія маны перекидывались съ одного ствола на другой; замѣтно темнѣло; пятнистые грибы и темно-красные лишаи покрывали почву все гуще и гуще.

Эвансъ вздрогнулъ.

— Становится почти холодно послѣ дневного жара, проговорилъ онъ.

— Надѣюсь, что мы не сбились съ пути, сказалъ Гукеръ вмѣсто всякаго отвѣта на это замѣчаніе, видимо поглощенный лишь одною мыслью о правильности дороги. Вдали прорѣзывался сквозь темноту послѣдній отблескъ догоравшихъ солнечныхъ лучей. Въ то же время высокія деревья стали вновь замѣняться густымъ кустарникомъ и мелкою порослью, а неподалеку слышался шумъ воды.

— Мы у рѣки, — сказалъ Гукеръ.

Береговая растительность, стояла стѣной, сквозь которую трудно было пробраться. Невѣдомыя еще никому высокія, цѣпкія травы опутывали стволы деревьевъ, распускаясь широкими вѣерами или скучиваясь въ одинъ иглистый букетъ, изъ котораго вытягивались цвѣты странной формы. На широкомъ затонѣ, образованномъ рѣчкою въ этомъ мѣстѣ, плавали громадные овальные листья съ розовато-бѣлыми цвѣтами, точно сдѣланными изъ воска и похожими на водяныя лиліи исполинскихъ размѣровъ. Ниже, по теченью рѣки, вода бурлить и пѣнится, тѣснимая надвинувшимися скалами.

— Какъ же теперь? — спросилъ Эвансъ.

— Мы уклонились немного съ прямого пути, отвѣтилъ Гукеръ. — Немудрено. Надо походить но берегу, поискать мѣста для переправы. Онъ говорилъ о кучѣ камней…

Они посмотрѣли другъ на друга и пошли вверхъ но рѣкѣ. Здѣсь нашелся бродъ. Переправясь черезъ него, они стали подвигаться медленно посреди, осторожно осматриваясь но сторонамъ. Вдругъ Эвансъ остановился.