Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

Первый раз я был на Игуасу в 1995 году. К тому времени я полгода путешествовал автостопом по Южной Америке, объехал континент против часовой стрелки и должен был вернуться в его северную часть, потому что обратный билет в Москву у меня был с Кубы. Но получение бразильской визы заняло очень много времени. Паоло прислал мне приглашение, но чиновников в консульстве так пугали гости из бывшей социалистической страны, что в визе мне поначалу отказали. Пришлось поставить палатку на аргентинской стороне водопадов и каждое утро ездить в соседний город, чтобы очередной раз наведаться в консульство. Через неделю я понял, что без взятки не обойтись. Из-за неожиданных расходов добраться до Кубы я уже не мог; пришлось покататься месяц по Бразилии, с большим трудом поменять билет и вернуться домой из Сан-Паулу.

В то время водопады и окружающий национальный парк были относительно дикими. Вечером туристы исчезали, и я оставался совсем один. Лунные радуги по ночам были особенно красивы. Можно было свободно гулять по лесным тропинкам, наблюдая из птицами, бабочками, оленями, иногда даже ягуарами.

С тех пор все изменилось. На водопады приезжает столько народу, что посещение жестко регулируется. Очередь за билетами растягивается на несколько часов. Хуже всего, что парк закрывается на ночь, и увидеть водопады при свете луны можно, только остановившись в дорогущем отеле, причем двести метров от отеля до водопадов ночью можно пройти только в сопровождении охранника. А если вы в отеле не ночуете, то попасть в парк можете только в дневную жару, когда из фауны остаются лишь питающиеся мусором носухи. В обширные леса вокруг водопадов заходить теперь разрешается только по одной-единственной тропинке, вместе с двадцатью другими туристами и в сопровождении гида, услуги которого стоят около ста долларов с человека. И даже вид на водопады уже не так хорош: на каждом берегу построено по фантастически уродливому отелю “Шератон”. Один из самых красивых уголков планеты превратился в парк развлечений.

Мы вернулись на побережье, где все еще шли дожди. В ту зиму сотни бразильцев погибли в результате наводнений и оползней. Мы остановились на небольшом прибрежном острове, чтобы отдохнуть пару дней от бесконечных дорог, а потом вернулись в Сан-Паулу Как раз в ночь нашего приезда в городе выпало сорок сантиметров осадков, так что улицы превратились в бурные реки. Мы нашли кондитерскую с двумя сотнями сортов пирожных, переждали там ливень, вписались в “мотель для свиданий”, провели остаток ночи за починкой радиатора и крышки капота и наутро поехали возвращать машину. До последней минуты я боялся, что несчастная малютка рассыплется на ходу после всех ухабов, колдобин и бродов, которые ей пришлось преодолеть. Но все обошлось. Позже компания, где мы брали машину, дважды попыталась снять 1400 долларов за прокат с нашей банковской карточки, видимо надеясь, что для нас это сущие копейки и мы ничего не заметим. Но мы заметили, и деньги удалось вернуть.

Садясь на самолет в Майами, мы думали, что наши приключения закончились. Но не тут-то было.

Бескорыстная любовь ко всем живущим существам благороднейшее свойство человека.

Потеря хвоста в драке смертельна для аллигатора

Мы собирались переночевать в моем кабинете и наутро улететь домой из другого аэропорта. Зимней одежды у нас не было, и мы глазам своим не могли поверить, когда увидели, что лужи на посадочной полосе покрыты льдом. Дожидаясь автобуса в университет, мы едва не замерзли насмерть. Южная Флорида переживала самый сильный заморозок за семьдесят лет. Он продолжался целую неделю.

Оставив Настю в Ноксвилле, я тут же поехал обратно в Майами, чтобы посмотреть, как переживут холод аллигаторы и крокодилы. Когда я туда добрался, температура уже поднялась выше нуля, но оставалась необычно низкой. Потепление наступило только в марте. Короткие заморозки в тех краях случаются почти каждый год, но очень редко бывает, чтобы холодная погода задержалась надолго и море успело остыть. Мангровые протоки и лагуны были сплошь покрыты мертвой рыбой, среди которой плавали сотни замерзших ламантинов и морских черепах. На суше пострадали в основном завезенные виды, особенно рептилии. Бирманские питоны едва не вымерли.