Николай Золотницкий - Цветы в легендах и преданиях

Глядишь — и так и чудится, что находишься перед каким-нибудь торжественным собранием цветов, перед парадом Флоры или смотром роз в честь Венеры, мраморное изображение которой так и просится на место находящейся здесь бронзовой группы — оленя, преследуемого сворой собак.

В глубине виднеется изящная, в итальянском стиле, прозрачная крытая аллея — пергола, каждый столбик которой, каждая перекладинка исчезают в тысячах то ползущих вверх, то спускающихся вниз вьющихся роз. Подобно, сталактитам, свешиваются здесь целыми кистями бледно-зеленые их ветви, покрытые изящными листьями и пучками прелестных душистых лепестков, в которых с жадностью пьют сладкий нектар бесчисленные пчелы и шмели...

Один я не нахожу сил достаточно насладиться — одиночество меня опьяняет...

Деревья образуют вокруг квадратной стены род рамки различных оттенков и переливов зелени, переходящей постепенно в зелень газонов. Все неподвижно, все полно глубоких дум... И только птицы, порхая, пересекают быстро воздух, щебечут и прыгают то на траву, то с ветки на ветку.

Вон зяблик со своей бело-полосатой грудкой, вон лазоревка-синичка, черноголовая малиновка, вон наш старый друг снегирь, вон дрозд со своим оранжевым клювом...

Белые хлопья тополей несутся, подобно нежным пушинкам лебедей, и время от времени отцветшая роза роняет свой чудный убор на газон, который ночью тысячи ее сестер уже усеяли своими разных цветов и тонов лепестками — этим благоухающим пеплом своей красы...

Дивные цветы! Из чего вы только сделаны?! Из какого бархата, из какого шелка, из какой чудной материи?!

Есть розы красные, как коралл, и всех нежных оттенков тела: цвета локтя, цвета ногтей, цвета румянца, цвета уха и вздрагивающих ноздрей; цвета алых губ, цвета крови — всех оттенков пурпура и розы.

Другие — лиловые, винно-красные, темные, как малина, или желтые, как сера, и палевые, как абрикос. Одни веселые, смеющиеся, другие — печальные, полные грусти. Одни дерзкие, вызывающие, другие — мечтательные, поэтичные. Одни, образуя кисти, пучки, покрыты такими чудными, такими вкусными на вид плодами, что так и хотелось бы их попробовать. Другие напоминают прелесть тел Рубенса, яркость красок Фрагонара и бледные тона Корреджио.

И мысль переносится к их дивным сестрам — уроженкам ярко освещенных солнцем стран: розам Италии, Испании, розам Востока, розам Персии, так прекрасно воспетым Лоти, розам Исфагани1, которые падают, подобно хлопьям снега, в теплые воды бассейнов и на фарфоровый пол из лазуревых черепиц, прежде чем превратиться в ту драгоценную душистую эссенцию, которую бережно хранят в хрустальных с золотом сосудах.

Они не могут быть красивее этих — особенно же благодарнее и великодушнее, ибо любезность розы — единственна в мире. Эти дивные цветы жертвуют собой, приносят в дар всем свое благоухание, свою красоту. Кажется, как будто каждая из них говорит: «Я ваша на мгновение, которое в то же время и вся моя жизнь».

Но возможно ли их всех слушать, возможно ли отнестись к ним с должным вниманием, когда их так много?

И в самом деле, какую из них взять, какой отдать предпочтение? Не знаешь, куда глядеть, что вдыхать, чем любоваться. Хотелось бы их всех обнять, зарыться в них, заснуть и умереть...

Но это невозможно, надо идти мимо, предоставив каждую из них своей участи.

А как, о Боже, участь их различна! У скольких из них жизнь пройдет бесследно: засохнут, не будучи даже и сорваны; никто не дотронется до них, не вдохнет их запаха, даже и не полюбуется ими. Одни, быть может, пойдут на праздничный букет или украшение обеденного стола, другие украсят собой свадебную шкатулку, а третьи будут вплетены в венок покойника!

Спрашивается, какую участь избрали бы они, если бы их об этом спросили? Но об этом никто с ними не советуется, а между тем они отвечают, когда их спрашивают. Они говорят о любви, о смерти, о быстролетности поцелуя, о погребальном склепе, о кладбище.

Большая часть из них полна страсти. Есть, однако, и бесстрастные, которые, кажется, дали обет безбрачия и превратились в кармелиток2 сада.

Здесь вы можете встретить и язычниц и христианок; и роз-вакханок и роз — участниц духовных процессий. Тут есть розы и для алтаря, и для празднеств, есть розы и для влюбленных, и для поэтов. И все это одни и те же розы. Они цветут для всех.

Для выражения всех радостей, для утешения всех горестей до сих пор не нашлось ничего лучшего розы.

Розы играют такую роль в жизни человека, что кажется если бы они вдруг исчезли, то жизнь наша оказалась бы поблекшей, обесцвеченной.