Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 20. Золотые закаты

Потом мастерица легко изобразила трубу, даже дым из трубы не забыла. Но стена избы была белым квадратом. Мы вышли наружу взглянуть на постройку, и я показал Агафье рисунок.

– Чем отличается?

– На избе видно плахи…

– Нарисуешь?

Нарисовала. И еще, без большого труда, нарисовала собаку у будки и солнце в смешных волосьях лучей.

На предложение нарисовать, что хочет сама, Агафья молча изобразила старообрядческий крест, холмик над ним и подписала: «Могила».

– Думаешь об этом?

– А как не думать? Жизнь ведь не бесконечна. – Но говорила это художница без горечи, без унынья, и вслед за крестом взялась рисовать петуха, но задумалась в затруднении.

– У него что главное?

– Хвост, гребешок…

– Ну вот и действуй…

Я не мог сдержать восхищенья за минуту нарисованным петухом. Для первого урока это был безусловный шедевр.

– Сам Пикассо позавидовал бы…

– Это кто ж – Пикассо? – осторожно спросила Агафья и, не дожидаясь ответа, сделала на листе подпись, поясняющую, кто и когда это все рисовал.

Два часа сидения за столом пролетели мгновенно. Я не скупился на похвалы, но Агафья и без них чувствовала, что сделала что-то для нее самой интересное. С улыбкой разглядывая листы, сказала:

– Баловство, а какая-то благость в ем.

А вот и автограф: «Рисовала Агафья 25 апреля от сотворенья мира семь тысяч пятьсот шестой год».

Это было сказано искренне. И впервые за шестнадцать лет наших встреч Агафья не пугалась фотоаппарата и даже поправила платок, когда я об этом ее попросил.

Когда мы вышли «на публику», мужики – Ерофей и Сергей – потребовали немедля им все показать.

– Ну вот, появился у меня конкурент, – улыбнулся Сергей.

Ерофей же пришел в обычный шумный восторг.

– Я ж говорил: она все умеет! Немного ее подучить, Маргарет Тэтчер переплюнет.

Я попросил Сергея нарисовать все, что нарисовано было Агафьей, и сам тоже изобразил топор, ножницы, репу… Мы сравнили и переглянулись. Наши с Сергеем рисунки были, конечно, более ясными и понятными, но скучными, как в книжках для раскрашивания. А в том, что сделала за два часа Агафья, было что-то заставляющее с любопытством разглядывать каждую черточку.

Кто-то сказал, что в любом человеке живет художник. Проба способностей проходит обычно в детстве. Вот так же, как Агафья, многие малюют в первом – во втором классе. Умные родители сохраняют рисунки, чтоб показать потом уже взрослому человеку: вот гляди, как ты нарисовал корову, зайчика, самолет, Деда Мороза. Для Агафьи это проба способностей опоздала на четыре с половиной десятка лет. На свои рисунки она смотрела с любопытством ребенка и с улыбкой уже много пожившего человека. С Сергеем и Ерофеем мы несколько раз переложили листы. Агафья наблюдала за нами, смущенно покусывая кончик платка.

• Фото автора. 26, 27 мая 1998 г.

– Ну что, поедем? – вместо приветствия говорил Сашка, когда я летом появлялся в Воронеже.

Поехать хотелось, но все как-то не выходило. А соблазн был велик. Александр уверял, что ловит рыбу без всяких снастей – руками!

– Ну как же ты это можешь?

– Да вот так! – Сашка изображал, как действует он в воде, как ловко хватает рыбу и кидает на берег. Пантомима получалась занятная, если учесть, что телом приятель мой походит вовсе не на угря, а скорее на плотного неуклюжего карася.

– Понимаешь, первобытный народ до изобретения всяческих рыболовных премудростей, несомненно, рыбу ловил руками. Слово «ловкий» идет оттуда, из пещерных времен, – философствовал Сашка – Александр Елецких, журналист в нашем воронежском отделении «Комсомолки».

Июньская жара этого лета ускорила проверку Сашкиных россказней.

– Ну что, едем?

– Хоть сейчас!

И мы поехали на речку Олым, мирно текущую в Дон по липецким землям.

А теперь дадим слово щедринскому премудрому пескарю. (Слово «пескарь» сегодня пишется с буквой «е» – дескать, живет на песке. Но великий сатирик названье рыбешки почему-то писал через «и» – пискарь.) Вот что старый пескарь говорил в назидание молодому, жалуясь на тысячи всяких опасностей, подстерегающих пескаря. «А человек? – что это за ехидное создание такое! Каких каверз он не выдумал, чтобы… пискаря… погублять! И невода, и сети, и верши, и норота, и, наконец, уду!.. Пуще всего берегись уды! – поучал умудренный жизнью пескарь, – потому, что хоть и глупейший это снаряд, да ведь с нами, пискарями, что глупее, то вернее».