Камиль Зиганшин - Боцман, или История жизни рыси

Кисточка пригнула шею и отползла. Всем своим видом она как бы говорила: «Я, конечно, виновата. Но я так голодна!»

Боцман ещё поворчал для порядка, но гнев его, постепенно слабея, вскоре и вовсе улетучился. Не спеша отрывая куски мяса, он то и дело с интересом поглядывал на незваную гостью. Насытившись, лёг поодаль, милостиво разрешив Кисточке доесть зайца. Случай свёл их вовремя: наступала пора свадеб.

Любовные утехи настроили кота на беспечный лад, и, когда ветер донёс со дна долины чуть различимый звук, похожий на крик человека, он лишь ненадолго навострил уши. Млеющая в ожидании скорой весны тайга и безмятежный пересвист птах быстро заглушили тревогу. Да ещё солнце наконец стряхнуло с себя прилипший клок тучи и весело засверкало слепящим оком. Однако спутница заволновалась и задвигала ушами.

Ветер дул приближающимся зверобоям в лицо, и имей деревья густой летний наряд, они ещё долго продвигались бы незамеченными, но в зимней обнажённости Кисточка заметила какое-то движение в просветах между стволов.

Насторожился и Боцман. Приглядевшись, он увидел, как через разреженный прогал проскочили разношёрстные собаки с крутыми баранками хвостов и, молча рыская в подлеске, начали подниматься в гору. Сами по себе собаки пугали не больше, чем годовалые волки, но Боцман знал, что в тайге за ними всегда следует человек с тускло блестящей палкой. Встревоженные кошки побежали вверх, держась крутых склонов.

Поднявшись на перевальную седловину, Боцман остановился, пропуская Кисточку. Отсюда он разглядел людей, на длинных «лапах» карабкающихся за лайками. Сначала одного, потом второго, третьего. В руках у каждого поблёскивала та самая палка, которой кот страшился больше всего на свете. Он помнил – из них вылетает огонь и острой болью впивается в тело, после чего из раны течёт кровь и пропадают силы. Несмотря на то что двуногие были ещё далеко, это воспоминание подстегнуло Боцмана, и он поторопился за Кисточкой.

Тем временем свора вышла на их «горячий» след и, разразившись азартным лаем, ринулась в погоню. Кошки поначалу легко отрывались от преследователей на своих мохнатых лапах-снегоступах, но, непривычные к продолжительному бегу, быстро утомились.

Вязкие, выносливые лайки* на глазах сокращали разделявшее их расстояние и гнали уже «по-зрячему». Собаки теперь не лаяли, а, распалённые видом беглецов, захлёбываясь, рыдали от страсти. Боцман знал, что они, так же как и волки, не умеют лазать по деревьям. Ища спасения, кот взлетел на огромную суковатую берёзу. Изрядно отставшая, задыхающаяся Кисточка, следуя его примеру, тоже взобралась на первое попавшееся дерево.

Набежавшая свора окружила затаившуюся в развилке кошку. Злобный лай зазвучал часто и исступлённо. Он нёс охотникам весть: «Зверь остановлен, поторопитесь!»

Появление запаренных хозяев собаки встретили невообразимыми прыжками и яростным клацаньем клыков на окружённую беглянку. Каждая из них стремилась убедить своего властелина в том, что именно она настигла и загнала свирепо шипящую добычу на развилку дерева и заслуживает в награду самый лучший кусок мяса.

Бежавший впереди охотник с рыжей бородой во всё лицо устремил палку на Кисточку. Полыхнул язык пламени, грянул гром. Кошка взвыла от пронзившей грудь боли, рванулась было по стволу выше, но обмякшие лапы судорожно царапали пустоту – она летела вниз.

Боцман, увидев рыжебородого зверобоя, вскинувшего воронёную палку в их сторону, громадным прыжком сиганул на белую перину и под прикрытием густого пихтача * ушёл незамеченным. Иногда он оглядывался, надеясь увидеть бегущую следом Кисточку, но ему в морду неслись только удары грома. И невдомёк было ему, что это добивали его подругу.

Удалившись на безопасное расстояние, кот в ожидании спутницы залёг в непролазном буреломе, но она так и не появилась. С наступлением ночи рысь, покружив по лесу, вышла к тому месту, где их загнали на деревья, и застыла в немом ужасе.

Лунный свет озарял неестественно вывернутое тело Кисточки – без головы и шкуры. Обнажённые мышцы с желтоватыми отметинами подкожного жира уже прихватило морозом.

Вокруг на истоптанном снегу валялись обслюнявленные бумажные трубочки с едким запахом дыма. Они походили на белых, с чёрными головками, червей.

Боцман несколько минут вглядывался в обезображенную Кисточку. Затем повернул голову в ту сторону, куда ушли люди и собаки. Кот не умел плакать, но его пылающие зелёным огнём глаза застлал влажный туман. Он смертельно возненавидел Рыжебородого, поднявшего на них громовую палку, и противную, тошнотворную вонь от белых «червей» на снегу.