Алексей Калиновский - О чем пьют ветеринары. Нескучные рассказы о людях, животных и сложной профессии [litres с оптимизированной обложкой]

Антураж был создан. Я позировал, Мартик с энтузиазмом ловил кого-то у меня в волосах, Карлос своим клювом, которым он колол грецкие орехи, ласкал мое ухо, Беня суетился на столе перед нами, а рядом с ним грелся на солнышке Антон. Съемки начались.

Все шло своим чередом. Весеннее солнышко припекало, так что Антон начал активизироваться. Он с интересом посмотрел на Беню, но быстро сообразил, что тот в секунду превратит его в ползающую подушечку для иголок, перевел взгляд на меня. У меня внутри все похолодело, и я полностью перестал воспринимать сигналы извне. Но на мне Антон тоже долго не фокусировался, его заинтересовало, что там делал Мартик. Знали они друг друга очень хорошо, но, как только Мартик поймал на себе взгляд Антона, он перестал интересоваться воображаемыми жителями моей шевелюры и напрягся. Так они смотрели друг на друга секунд тридцать. Вдруг Мартик издал клич, о котором Тарзан мог только мечтать, и дернул у меня за спиной Карлоса за хвост. Карлос, ничего не понимая, бросил мое ухо, и они оба взлетели – Мартик на одно соседнее дерево, а Карлос – на другое. Все бы ничего, только с перепуга их прихватила «медвежья болезнь», и каждый навалил на меня по приличной куче. Кадр получился фантастический по своей динамике: Карлос взлетает, Мартик прыгает, а я сижу обгаженный с головы до пят. Снято! Вот она, обратная сторона работы ветеринарного врача. Кстати, фильм действительно закончился этим кадром.

В конце 1980-х – начале 1990-х годов в России стали в большом количестве появляться новые, до того времени неизвестные нам породы собак и кошек. Ох и прибавило же это работы ветеринарным врачам! Мало того что мы просто не знали особенностей содержания многих из них, мы не знали и специфических болезней, характерных для той или иной породы. Да мы вообще мало что знали. Помню, когда в 1996 году я впервые попал в Сан-Антонио на ежегодную конференцию American Animal Hospital Assosiation, членом которой я стал за год до этого, у меня чуть не случилось помутнение рассудка. Я не говорю про выставочный зал, в котором продавались доселе неизвестные мне инструменты, тесты, великолепные книги, которых я накупил целый чемодан. Дело в том, что в перечне докладов были указаны болезни, о существовании которых я даже не подозревал. И все эти хвори хлынули к нам. Мало того что породы и болезни были новыми для нас, так еще больше половины привезенных собак были откровенными инвалидами. Естественно, продавали их по принципу «вот тебе, Боже, что нам не гоже». Очень жалко было людей, которые вложили в собаку часто последние деньги в надежде разбогатеть на щенках, а вместо этого тратили все на лечение, которое подчас не давало желаемого результата.

Как-то в коридоре клиники меня остановил мужчина с большой лохматой собакой палевого окраса. От южнорусской овчарки ее отличали стоячие уши.

– Извините, вы Алексей Анатольевич?

– Да, а что случилось?

– Меня к вам направил Владимир Никифорович Митин. Он сомневается в диагнозе, просил, чтобы вы сделали гастроскопию и высказали свое мнение.

Владимир Никифорович Митин – величайший врач и величайший человек. Он был и ветеринарным, и медицинским врачом. К сожалению, он рано ушел из жизни, но оставил после себя плеяду талантливых специалистов, которые чтут традиции ветеринарной онкологической школы, основанной им.

С доктором Митиным мы были в замечательных отношениях. Когда я начал широко применять эндоскопию в своей практике, он оказался единственным человеком, который поддержал меня, не стеснялся направлять животных на обследования и всегда говорил, что за эндоскопией будущее.

– Извините, а что это за порода? – поинтересовался я.

– Это первый в России бриар – французская овчарка.

– Ну пойдемте, расскажите мне, что у вас приключилось.

Владелец подробно рассказал мне, что недавно купил Карата, так он назвал кобеля, во Франции. Забрал его перед вылетом и только в Москве заметил, что собака плохо усваивает пищу. Кобеля тошнит непереваренным кормом, сам пес какой-то худой. Осмотрев Карата, я был неприятно удивлен. Если бы не шерсть, то его грудная клетка напоминала бы стиральную доску, а живот ввалился и прилип к позвоночнику.

– Нам надо серьезно обследовать Карата: сделать рентгенографию с контрастным веществом, эндоскопию, УЗИ. Кровь и все прочее идет в праздничном наборе. Только после этого будет что-то понятно.