Дэвид Аттенборо - Жизнь на нашей планете. Мое предупреждение миру на грани катастрофы

Вероятно, при должной мотивации, практика организации природных ферм может принципиально изменить природный ландшафт. При росте биоразнообразия почти всегда можно утверждать, что бо́льшая площадь приносит еще бо́льшую прибыль. Если соседи-землевладельцы договорятся делить общую прибыль, они могут объединяться, создавая огромные парки без границ, наподобие природоохранных зон, созданных племенами масаи. Сообщества землевладельцев уже соединили сотни тысяч гектаров земель в проектах по повышению биоразнообразия на Великих равнинах Северной Америки и в лесистых долинах Карпатских гор в Европе [72] Проекты по восстановлению природы набирают силу по всему миру и воспринимаются как подход, способствующий восстановлению биоразнообразия и природных процессов в масштабе ландшафтов. Вот несколько примеров: проект «Эннердейл» на территории смешанного пользования в центре одного из самых любимых уголков Британии – в Озерном крае; заповедник «Американские прерии» в США, где восстанавливаются и соединяются изначальные луга; ряд проектов в Европе, поддерживаемых некоммерческой организацией Rewilding Europe, в частности, восстановление дельты Дуная. Больше информации см.: http://www.wildennerdale.co.uk/, https://rewildingeurope.com/space– for-wild-nature/ и https://rewildingeurope.com/areas/danube-delta/. .

На больших территориях появляется возможность для реализации наиболее впечатляющего и неоднозначного решения возрождения дикой природы – реинтродукция крупных хищников . В мире, где вознаграждается повышение биоразнообразия и захват углерода, это имеет смысл, с учетом огромных пространств, благодаря пользе такого явления, как трофический каскад . Наиболее яркий пример – Йеллоустоунский национальный парк, где с 1995 года началась реинтродукция волков. Пока там не было волков, крупные стада оленей проводили многие часы в ущельях и речных долинах, поедая кустарники и молодой подрост. Когда появились волки, это прекратилось, и не потому, что волки съели всех оленей, а потому, что напугали их. Манера поведения оленьих стад изменилась. Они стали чаще перемещаться, а не пастись долго на открытых пространствах. За шесть лет подрос новый лес, деревья накрыли тенью речные протоки, и рыба стала спокойно собираться в укромных заводях. Заросли тополей и ив заполонили низины и края открытых долин. Увеличилось количество лесных птиц, бобров и бизонов. Волки стали охотиться и на койотов, что повлекло за собой увеличение популяции кроликов и мышей, а это способствовало росту численности лис, хорьков и соколов. В конце концов даже увеличилось поголовье медведей, потому что они стали пользоваться остатками туш животных, недоеденных волками. А осенью они теперь лакомятся ягодами на деревьях и кустарниках, которые раньше просто не доживали до стадии созревания плодов [73] Собственные свидетельства о возвращении волков и влиянии этого на биоразнообразие опубликовал Йеллоустоунский национальный парк. См.: https://www.nps.gov/yell/learn/nature/wolf-restoration.htm .

Вывод ясен: чтобы увеличить биоразнообразие и захватывать углерод на таких территориях, как Йеллоустоун, надо просто добавить волков. Эта мысль активно обсуждается европейцами, которые планируют к 2030 году получить 20–30 миллионов гектаров заброшенных сельскохозяйственных земель в ходе продолжающегося на континенте лесного перехода. Это площадь, равная территории Италии. Если эти земли в результате естественного процесса превратятся в леса, то лучше всего сделать так, чтобы в них появилось максимальное биоразнообразие и они смогли эффективно захватывать углерод. Восстановление природы становится практической политикой правительств, которые понимают истинную ценность природы и ее вклад в стабильность и благосостояние.

Сейчас есть все стимулы восстановить в мире к концу текущего века гораздо больше природы, чем ее было в начале. Скептикам достаточно обратить внимание на Коста-Рику, чтобы понять: при правильной мотивации это совершенно реально. Сто лет назад более двух третей территории Коста-Рики покрывали леса, бо́льшую часть из которых составляли влажные тропические джунгли. К 1980-м годам неконтролируемые лесозаготовки и потребность в новых землях под сельское хозяйство сократили леса страны до одной четверти. Правительство, обеспокоенное тем, что продолжающееся сведение лесов сократит объем экосистемных услуг природы страны, решило действовать: они предложили землевладельцам гранты на высадку местных деревьев. Через двадцать пять лет леса вернулись: сейчас они занимают половину территории Коста-Рики. Теперь природа страны является значимым компонентом в структуре национального дохода и играет важнейшую роль в ее самобытности.