Абачара Гусейнаев - Встречи в горах

«Что за диво?»-подумал сторож, откинул змею в сторону и снова присыпал её землёй.

К вечеру гадюка была опять раскопана, а рядом с ней лежала другая, живая. Она уставилась на мёртвую, не шевелилась и долго не замечала человека.

- Вот кто это делает! Значит, и змея оплакивает своего друга жизни,- сказал сторож.

Гадюка услыхала его голос и быстро уползла.

- Иди, уж тебя-то я пожалею! - Сторож взял лопату и снова набросал землю на мёртвую гадюку.

На другой день сторож ушёл утром в обход поля. А когда возвратился, возле шалаша сидел его сын-мальчишка.

Оказалось, что и сегодня живая гадюка извлекла убитую из земли и долго лежала рядом с ней. Только сын сторожа, ничего не зная, что тут было вчера, убил её…

Много, очень много змей в Кизлярских степях! И бывает так, что они преграждают путь человеку.

Тёплой осенью, бабьим летом, однажды мчалась грузовая машина по шоссе. Подъезжая к по-вороту, шофёр сбавил скорость и вдруг резко затормозил.

- Ай-яй-яй, чуть не наделал беды! - сказал он пассажиру, сидевшему в кабине.

- В чём дело? - недоумевал тот.

- Да смотри, что на дороге!

Там переползало по асфальту такое большое стадо змей, что у людей зарябило в глазах.

- Да что ж это такое? - спросил пассажир.

- Торопятся к месту зимней спячки. Их ждёт какая-нибудь яма под землёй или пнём, Они должны сгрудиться там и лежать до весны точно мёртвые. У них, брат, расписание строгое, порядок жёсткий, Должны успеть ровно в срок. Опоздаешь - не пустят. И пропадай где-нибудь в поле, на холоде, А весной тепло оживит их, они попарно разойдутся по полям и продолжат потомство.

- Это же гадюки, ядовитые! Надо их задавить!

- Вот это и не дозволено: яд гадюки - сырьё для ценнейших лекарств. Ты не знаешь, что ядовитых змей у нас запрещено убивать?

- Не знаю.

- Так теперь будешь знать.

Змеи вскоре переползли через дорогу, и машина помчалась дальше.

Чист и душист воздух в степях Чёрных земель. Пахнет молодой полынью. Приятно тёплой ночью поспать под открытым небом.

Светит полная луна. Журчит вода из трубы артезианского колодца и устремляется в прудик. Прудик окружён камышами и кишит лягушками.

Чабаны устали за день. Все уже объяты глубоким сном. Не спится только чабану Садыку и подпаску Рамазану.

«Ква-ква» ква-ква!»- трезвонят лягушки. Их там не десятки - сотни. И их незатейливая многоголосая песня раздражает чабана.

- Вот надоели! Брось баранью кишку в воду? они замолчат!

Рамазан вскочил, взял в корзине промытую кишку барана и отрезал большой кусок.

- Не забудь её надуть и концы связать!

Кишка, словно змея, плюхнулась в середину прудика. Лягушки так перепугались, что шарахнулись в стороны и замолкли. Кишка всю ночь плавала в воде, лягушки не раскрывали рта…

Утром чабан сказал подпаску:

- Что за весна без крика лягушек! Мы выспались! Пусть и они радуются. Иди убери кишку.

Рамазан вынес кишку на берег. И лягушки снова заквакали хором.

В степи за Махачкалой есть личные огороды горожан. Ахмед на своём участке прополол кукурузу, огурцы, помидоры и напоил их водой. Затем перекрыл воду в арыке и отнёс лопату и мотыгу наверх, чтобы оставить их там под забором.

Его внимание привлекла яма, которую он вырыл весной для задержания воды. Теперь она была наполнена всякими колючками. Но почему колючки шевелились?

Ахмед концом лопаты осторожно отодвинул в сторону верхние стебли. На дне ямы копошились четыре ежонка: колючие иглы с белыми крапинками, коротенькие ноги, малюсенькие ушки.

Проход к ним сверху ежиха-мать прикрыла колючками до своего возвращения с охоты. И конечно, под эти иглы и шипы никто не мог проникнуть к малышам. Знать, оттого и говорят лакцы: ежу без колючек свет не мил.

Но под колючим куполом ежатам было удобно и мягко. Под ногами у них лежали обрывки бумаги, листья и свежее сено.

Они увидели Ахмеда и заёрзали: видно, хотели есть.

Глядя на проголодавшихся ежат, Ахмед вспомнил ласковую детскую песню: