Петер Вольлебен - Духовный мир животных

Я с удовольствием ищу у животных аналогии с людьми, поскольку не могу себе представить, что они чувствуют совершенно не так, как мы. Вероятность того, что я прав, очень высока. Вряд ли надо доказывать, что невозможен какой-то резкий перелом в ходе эволюции, после которого надо изобретать все заново. Единственное наше явное отличие состоит в умении думать. Здесь мы сильнее всех.

Но эта наша главная черта для животных, возможно, не столь важна. Ведь в противном случае их развитие пошло бы тем же путем, что и наше. Нужно ли им вообще такое интенсивное мышление? Для того чтобы жить полной и спокойной жизнью, оно не представляется мне абсолютно необходимым. Находясь в отпуске, мы часто говорим себе: «Как хорошо, что не надо ни о чем думать!» Счастье и радость не требуют усердных размышлений. Когда говорят эмоции, интеллект излишен. Как уже не раз было сказано, чувства запускают инстинктивные программы. Они жизненно необходимы для всех видов животных, поэтому проявляются весьма интенсивно. И вопрос о том, способен ли тот или иной вид думать об этих чувствах, сохранять их в памяти и впоследствии вызывать оттуда, имеет второстепенное значение. Разумеется, здорово, что мы имеем такую возможность и можем еще интенсивнее переживать прекрасные моменты жизни. Но ведь эта способность распространяется и на горькие моменты. Так что счет между нами и миром животных – 1:1.

Почему некоторые ученые и особенно политики аграрного направления так сопротивляются, когда заходит речь о том, что наши собратья тоже способны радоваться и страдать? Как правило, они отстаивают интересы пищевой индустрии с массовым содержанием скота и птицы, где важно максимально сократить расходы на содержание животных и уход за ними (мы уже упоминали кастрацию поросят без обезболивания). Или взять охоту, в ходе которой ежегодно гибнут сотни тысяч крупных млекопитающих и птиц. В своем нынешнем виде она является пережитком прошлого.

Но когда после предъявления доказательств всем становится ясно, что животные обладают большими способностями, чем принято считать, противники нередко выдвигают свой последний аргумент – недопустимость очеловечивания. Якобы тот, кто сравнивает животных с людьми, мыслит ненаучно и подвержен влиянию всяких эзотерических фантазий. В пылу споров упускается из виду простая истина, которую нам преподавали еще в школе: человек с чисто биологической точки зрения – это тоже животное, занимающее свое место в ряду других видов. Поэтому сравнения здесь не так уж неуместны. Ведь мы вправе рассуждать только о тех вещах, которые можем понять и почувствовать. Поэтому имеет смысл поближе присмотреться к животным, у которых прослеживаются схожие с нашими эмоции и психические процессы. Противники такого подхода еще согласны иметь дело с такими чувствами, как голод или жажда, но от эмоций типа счастья, печали и сочувствия у них волосы встают дыбом. Но мы не собираемся очеловечивать животных, а просто хотим их понять. Подобные сравнения всего лишь помогают осознать, что животные – это не тупые создания, отставшие от нас в процессе эволюции и способные лишь на слабое подобие всего того богатства чувств и эмоций, которое испытываем мы. Поняв, что олени, кабаны и вороны живут своей собственной насыщенной жизнью и радуются ей, мы сможем с уважением относиться и к маленькому долгоносику, который с такой же радостью копошится в опавшей листве старых лесов.

Высказываемые до сих пор сомнения в богатстве мира чувств у животных объясняются, видимо, тем, что многие эмоции и другие психические процессы до сих пор досконально не изучены и у самого человека. В этой связи достаточно упомянуть такие понятия, как счастье, благодарность и мышление, трудности с определением которых мы испытываем вплоть до сегодняшнего дня. Что уж говорить о животных, если мы в себе не можем толком разобраться? Чистая наука, оперирующая только фактами, вряд ли поможет нам в этом, потому что при рассмотрении проблем оставляет эмоции за скобками. Но, поскольку человек действует преимущественно на эмоциях (см. главу «Инстинкты – неполноценные чувства?»), он располагает соответствующими «антеннами», позволяющими уловить такие же проявления у своего визави. Неужели антенны теряют чувствительность, если этот визави – не человек, а животное?