Владимир Иванов - Архипелаг двух морей

Человеку, профессионально не связанному с Арктикой, Новосибирские острова либо вовсе не известны, либо представляются краем света. Последнее справедливо в том смысле, что к северу от архипелага твердой земли нет, а только льды до самого полюса. Между тем по сравнению с другими полярными островами Советского Союза Новосибирские расположены не в таких уж высоких широтах. Самый северный из них — крошечный островок Генриетты — чуть севернее семьдесят седьмой параллели, а это южнее мыса Челюскин — крайней северной точки Евразийского материка. Впрочем, все относительно: остров Врангеля, имеющий устойчивую репутацию эталона суровости природных условий, расположен еще южнее…

Новосибирские острова

Будучи начальником комплексной геолого-геофизической экспедиции Научно-исследовательского института геологии Арктики, я проработал на Новосибирских островах три полевых сезона.

В полевом дневнике геолога принято записывать только геологические наблюдения. При этом выводы, идеи, догадки должны четко отделяться от фактов. Идеи стареют, хорошо описанный факт всегда представляет собой ценность. Ради фактов снаряжаются экспедиции и тратятся миллионы.

До Новосибирских островов я вел записи, связанные лишь непосредственно с работой. Стремление зафиксировать на бумаге события своей жизни казалось мне наивной попыткой удержать ускользающее время. Так, думал я, рачительная домохозяйка записывает расходы за день и успокаивается, если сумма истраченных денег не превышает сумму по счету. Однако количество денег от этого у хозяйки не увеличивается.

А однажды в августе — это был второй сезон моей работы на островах — я шел берегом моря близ поселка Темп, на острове Котельном. После многодневных осточертевших ветров наступил штиль, туман. Я видел только кусочек моря — несколько метров голубоватого стекла, которое едва заметно покачивалось, а на границе видимости плавал взад и вперед куличок-плавунчик. Он то быстро перебирал лапками, и головка качалась в такт движениям, то нырял, то что-то склевывал с поверхности воды. Сквозь подсвеченный солнцем туман иногда угадывался огромный силуэт судна, стоящего на рейде Темпа под разгрузкой. И неожиданно я ощутил, что этот предвечерний час с редеющим туманом, с мокрой калькой, шуршащей под резиновыми сапогами, с плавунчиком, с моим радостным предчувствием улучшения погоды — вся эта картина неизбежно уйдет, забудется. И есть только один способ попытаться удержать ее: записать на бумаге.

Несколькими днями позже, там же в Темпе, кто-то из наших геологов дал мне почитать книгу русского полярного исследователя Эдуарда Васильевича Толля «Плавание на яхте «Заря»». Я хорошо знаю геологические труды Толля, а эта книга — дневник путешествия к Новосибирским островам, начатый 21 июня 1900 года и обрывающийся 3 июля 1902 года, незадолго до гибели автора, — попалась мне впервые. Книга поразила обилием заключенной в ней информации и силой эмоционального воздействия, тонкостью наблюдения естествоиспытателя, живостью описания портретов спутников по путешествию. Вдова Э. В. Толля, которой был адресован его дневник, написала в послесловии: «Для него было жизненной потребностью, даже в период величайшего трудового напряжения, отдавать себе отчет в своих действиях и мыслях, уяснять себе, откуда и куда ведет жизнь со своими трудными для разрешения задачами».

Я начал вести ежедневные записи. А они, в конце концов, привели меня к этой книге.

Сначала я думал рассказать о нашей экспедиции и показать предмет, содержание и методы геологической работы. Но оказалось, что писать о геологии в очерковом жанре мне не удается. Я привык говорить об этом на совсем ином, профессиональном, языке и не смог преодолеть «языкового барьера». Поэтому я решил просто рассказать о том, что показалось мне во время экспедиции интересным.

Моя книга — об Арктике. Но в ней не будет ничего ни о белом безмолвии, ни об испытании льдом, ни о жизни на крайнем пределе человеческих возможностей. Я попытаюсь рассказать об Арктике, какой она открывается геологу летом, Арктике при температуре преимущественно выше нуля.