Дарья Пушкарева - Хвостатые истории [Советы по воспитанию собак, лисиц, песцов и других животных] [litres]

Но мы же любим собак посложнее, так и случился у нас в семье +1.

Поначалу он действительно проявлял характер: периодически кусался, очень ревностно относился ко всяким манипуляциям. Когти подстричь – ни-ни, за ошейник взять во время еды – вообще можно без рук остаться, а то и без лица! Но, как ни странно, со всеми нашими собаками он подружился, кроме одного старейшины – русского гончего Добрыни.

И вот парадокс: стоило забрать Коржа и сделать пару снимков, выложить в соцсети, клянусь – не прошло и месяца, как посыпались письма (почувствовала себя Гарри Поттером, чей дом атаковали совы): «Ой, у вас корги! А вы его пристраиваете?», «Мы готовы забрать его к себе в семью», «Мы – отличные ручки». Вот где эти люди были год назад? Ведь тема висела в закрепленных сверху на одном из немногих ресурсов, посвященных корги в России. Где искать себе корги, как не там? Чудеса.

Естественно, его величество остался с нами, ведь из семьи мы никого не отдаем.

«А почему Кристофер Робин?» – думаю, хотели вы спросить с самого начала. Ведь иногда мы даем имена очень заковыристые и частенько с историей. Но в этом случае я просто посмотрела на него и сказала Диме: «Будет Кристофер Робин». «Это же мальчик из «Винни Пуха»!» – удивился он. А я, представляете, совсем забыла, что так звали героя детской сказки, мой мозг сам взял да и откопал где-то в чертогах разума такое имя!

Теперь подходим к самому сложному: к пожизненной вражде с Добрыней, с которым у Кристофера сразу возникла глубокая, искренняя и абсолютно взаимная ненависть. Причем в самом яром проявлении: такая, что не приведи судьба им когда-либо увидеться, разве только через забор или бронированное стекло. Они с первого взгляда невзлюбили друг друга и существовали раздельно еще со времен жизни в деревенском доме.

Я все понимаю: Корж – очень мужественный малый, несмотря на низкий рост, и он совершенно не приемлет никакого метросексуализма, прилизанности и излишней, даже приторной сладости, которой всегда отличался наш Брынечка. Весь этот французский маникюр на лапках и вечно розовые уши, тонкий гончий голосок, манерность и стройность вызвали у Коржа однозначное отторжение, а уж длиннолапость Брыни… эта отвратительная черта, пожалуй, бесила вельша нашего пемброка более всего.

Брынечка часто ел из миски, стоящей на стуле (тогда мы еще исповедовали религию сухих кормов и до натурального кормления не доросли). Под Брынин рост – идеальное решение. Но крайне невежливое по отношению к Коржу! Он, конечно, негодует, истекая завистливой слюной и примеряясь, какая ляжка Брынечки более аппетитная – правая или левая.

Вот только примерялся он к ляжкам через стеклянную дверь. Их нельзя было объединять. Совсем. Никак. Ни чуточки. Нам хватило двух драк, чтобы на долгие годы капитально разделить высоконогого эльфа и табуреточкообразного гнома. И каждый день следить, чтобы, не приведи судьба, они не встретились, потому как крышу рвало обоим сразу.

Шли годы, старели они вместе – правда, в раздельных пространствах. После переезда на новую землю, где мы построили корпуса, уже не приходилось запирать Брыню перед выгулом К.Р. и наоборот. Оба расселились по помещениям с отдельными выходами и уже забыли о существовании друг друга. Сильно возрастной Брынечка впал в благостный маразм, а с течением времени и К.Р. потерял былую ловкость, располнел и стал неповоротливым брюзжащим лентяем (да простит он меня – давайте договоримся Кристоферу Робину эту строчку из книги не читать и не пересказывать).

И вот у Брыни диагностировали онкологическое заболевание желудочно-кишечного тракта. Он, разумеется, потребовал персональную нянечку в виде меня, и я переселила его в спальню, к себе под бочок. А в спальне… давно и уверенно властвовал Корж.

Они не узнали друг друга. Это, пожалуй, стало потрясением, но только не для них. С тех пор я молилась, чтобы сознание обоих не прояснилось и они не вспомнили бурное прошлое… Но они, разумеется, вспомнили дня через три! Картина походила на конфликт в доме престарелых, когда один старый хрыч мутузит клюкой по инвалидному креслу другого замшелого пня и все удары – мимо. Честно, без уважения к старости, мы с мужем от души хохотали при виде этой картины! А два пенсионера, думаю, правильно сделали, выяснив свои отношения тем семейным вечером – так Брыня и К.Р. поняли, что их горячие встречи давно канули в Лету, да и разошлись полюбовно. Конфликт действительно стал их последним, и они, наконец, примирились с существованием друг друга.