Конрад Лоренц - Кольцо царя Соломона [litres]

Теперь судите по справедливости, кто «хорошее» животное – мой друг Роу, чьей инстинктивной сдержанности я могу доверить даже «зеницу ока», или кроткая горлица, которая часами трудилась над тем, чтобы замучить своего супруга до смерти? Кто более «безнравственное» животное – самец косули, способный распороть брюхо самке или теленку своего же вида, если они не смогут спастись бегством, или же волк, который не может укусить ненавистного врага, когда тот просит пощады?

А сейчас давайте коснемся другого вопроса. В чем сущность всех этих поз подчинения, посредством которых животные общественных видов взывают к милости своего более сильного собрата? Мы только что видели, что потерпевший поражение волк подставляет зубам победителя как раз те самые участки тела, которые особенно тщательно оберегались им во время жестокой схватки, чем, казалось бы, всячески способствует своему более удачливому сопернику нанести последний удар. Все известные нам сейчас жесты покорности, характерные для общественных видов животных, имеют в своей основе один и тот же принцип: молящий о пощаде неизменно открывает неприятелю наиболее уязвимые органы, которые в момент сражения служат единственной мишенью для завершающего смертоносного выпада. У большинства птиц наиболее болезненное место – это затылок, основание черепа. Когда галка хочет продемонстрировать свою покорность, она приседает на корточки, выгибает шею дугой и, повернув голову в сторону от соперника, слегка наклоняется к нему, словно приглашает его нанести удар клювом в роковое место, где череп сочленяется с позвоночником. Чайки и цапли в такой же ситуации вытягивают шею вперед и держат ее в горизонтальном положении над самой землей, подставляя победителю темя, – в этой позе птица оказывается совершенно беззащитной.

У большинства куриных птиц драка петухов обычно оканчивается тем, что один из драчунов повергает другого на землю и, воспользовавшись своим преимуществом, безжалостно клюет и щиплет своего незадачливого соперника. Лишь у одного вида куриных, у американской дикой индейки, победитель в подобной ситуации щадит побежденного. И как раз для этих птиц характерны особые позы подчинения, задача которых – предупредить смертоносное нападение. Если один из участников столь обычного для индюков необузданного и гротескного поединка приходит к выводу о бесполезности дальнейших усилий, он просто ложится на землю и вытягивает вперед шею. А победитель ведет себя в точности как волк или собака в подобной же ситуации; иными словами, он испытывает большое желание напасть на распростертого ниц противника, чтобы клевать и топтать его ногами, но просто не может сделать этого! Все в той же своей угрожающей позе чемпион бродит вокруг да около неподвижного неприятеля, делает выпады в его сторону и все же не трогает врага.

Такое поведение, несомненно, идущее на пользу всему индюшачьему племени, может привести к трагическим последствиям для индюка, вступившего в драку с павлином. Такая вещь нередко случается в условиях неволи, поскольку способы, к которым прибегают петухи этих двух видов, чтобы продемонстрировать свое мужское достоинство, более или менее похожи. Несмотря на заметное преобладание в весе и силе, индюк почти неизменно проигрывает матч: павлин лучше летает и располагает более разнообразными приемами боя. В то время когда красно-коричневый американец [77] Автор имеет в виду, что родиной домашнего индюка является Новый Свет. Дикая индейка (Meleagria gallopavo) – предок домашнего индюка, обитает в США, Мексике и Центральной Америке. Родина обыкновенного павлина (Pavo cristatus) – Индия и Цейлон. еще только разминается перед стычкой, синий индиец уже взлетает в воздух и бьет противника остро отточенными шпорами. Индюку, который приготовился вести бой в соответствии с законами его племени, такая поспешность кажется неоправданным нарушением всех правил. Он еще полон сил, однако сразу же признает себя побежденным и ложится на землю, тем самым намереваясь положить конец всему происходящему. И тут случается ужасное: павлин «не понимает» этого языка жестов. Иными словами, поза подчинения, которую принял индюк, не останавливает боевого задора его врага. Павлин продолжает клевать и лягать поверженного противника, и если никто не явится, чтобы вызволить его из беды, то индюк обречен. Чем больше пинков и ударов он получает, тем в большей степени его желание спастись бегством подавляется психофизиологическими механизмами, вызывающими подчиненное поведение. Птица просто не в состоянии вскочить на ноги и бежать прочь.