Пётр Заводчиков - Дыша одним дыханьем

— Гренадеров! Да ты какими судьбами?

Давно, еще до войны, они вместе начинали службу. Потом Петрова послали в сержантскую школу. Они оказались в разных частях, отслужили, вернулись домой, и тут обоих позвала война. Ничего не знали друг о друге, а теперь их дорожки сошлись.

— Какими судьбами? Не сразу расскажешь. Вроде и без вести пропадал, и ранен был. — Ефрейтор глянул на золотую нашивку на груди Петрова: — Не как вы, легко, можно сказать, да тоже хворобы хватил…

— Спешишь? — спросил Петров. — Нет, так присядем на минуту. Не каждый день потерянных однополчан встречаешь.

Он сам удивился, как обрадовала его эта случайная встреча. И ведь не так и долго с Гренадеровым служил, и времени с тех пор много прошло, а вот сейчас словно заново нашел близкого человека. Наверно, потому, что слишком много слышал в эти дни о потерях. На войне, будь она неладна, часто теряют и редко находят.

— Задание я выполнял специальное прошлым летом. Потом уж в свой батальон и не попал, — сказал Гренадеров, вспоминая, что с ним было.

Гитлеровские войска после долгой задержки на лужских рубежах, где они встретили жестокое и неожиданное сопротивление, снова двигались тогда к Ленинграду, но вынужденное их топтание под Лугой не прошло даром. Наше командование успело создать оборону на новых местах, подготовить перед ней предполье — промежуточные рубежи, минные поля, завалы, установить фугасы на дорогах и мостах… Один из таких фугасов на мосту у деревни Жабино должен был взорвать ефрейтор Гренадеров. Наши части уже отошли, вот-вот в этих местах мог появиться противник…

Собственно, предстояло взорвать не один жабинский мост, а несколько, в разных местах. Сделать это следовало, когда противник подойдет вплотную, а еще лучше, когда уже начнет переправу. Задание было связано с, большим риском.

Командир вызвал добровольцев. Гренадеров сделал шаг вперед. Вышло еще несколько бойцов. Их разделили попарно. Вместе с Гренадеровым, бывалым сапером, пошел молодой красноармеец Витя Горбунов, из тех, кто с начала войны не день и не два обивал пороги военкоматов, упрашивая призвать в армию раньше положенного срока. Было ли ему восемнадцать? Вряд ли. Во всяком случае, Гренадерову этот Витя Горбунов казался совсем мальчишкой: круглые румяные щеки с тонкой кожей, не загрубевшей от бритвы, любопытные и чуть беспокойные глаза. Сам бы Гренадеров выбрал себе, наверное, другого напарника, понадежнее и поопытнее.

— Ты думаешь, мы играться будем? — проворчал ефрейтор, глядя на радостное и взволнованное лицо Виктора. — Задача хитрая, всякое может быть. Тебе бы подучиться сперва, чего сразу лезешь в дело? Призвали-то когда? Поди, второй день пошел.

Горбунов прибыл в часть совсем недавно. Ефрейтор его, кажется, до этого случая и не примечал.

— Не вчера!.. Я уже три недели из дома, учили нас. А к вам пришел с пополнением, правда, недавно. Задание, понимаю, какое, только на фронт я шел воевать, а не отсиживаться в обозе. Не подведу вас, не беспокойтесь.

— «Не подведу, не подведу», — протянул Гренадеров. — А ну, прыгай! — вдруг резко сказал он. — Чего глаза раскрыл? Прыгай, говорю!

— Куда прыгать? — растерялся Виктор. Они стояли на полянке, вокруг которой в березовом леске расположился на привал их батальон.

— Тут и прыгай, на месте. Раз-два, повыше, повыше! Пробегись. Давай, давай, нечего на меня глаза таращить.

Вон как у тебя котелок гремит, так и колотит по карабину. А мы не в тыл, а в предполье идем, может, через немцев пробираться будем, даже скорее всего. Ты что, их заранее оповестить хочешь? Не беспокойся, они и сами тебя постараются заметить.

Виктор стоял перед ним растерянный и обиженный.

— Может, останешься? Охотников без тебя хватит.

Виктор затряс головой. Его губы вздрагивали.

«Еще заплачет, чего доброго, — раздраженно подумал Гренадеров. — Навязался на мою голову младенец».

От места, где остановился батальон, до жабинского моста было километров тридцать, если шагать по дороге, но по дороге им идти не велели. Двигаться следовало вдоль нее, обходя открытые места. Где сейчас противник, в батальоне толком не знали. Обстановка менялась быстро, вражеские мотоциклисты да и танки могли подойти уже совсем близко.

Они вышли рано по сырой от росы траве. День начинался солнечный и тихий. Пока было прохладно, но Гренадеров подумал, что, когда солнце поднимется, станет здорово припекать. В августе под Ленинградом выдаются такие деньки — жарче, чем в самый разгар лета.