Реми Шовен: От пчелы до гориллы

Между матерью и детенышем, конечно, существует тесная связь, ведь детеныш первые три месяца своей жизни проводит у нее на руках и до пяти — шести месяцев даже не пытается поиграть со сверстниками.

Дальше он начинает самостоятельно добывать пищу, материнское молоко становится для него второстепенной едой. Детеныш и самка еще продолжают обирать друг с друга паразитов, но потом интерес к этому занятию у обоих угасает. До второго года жизни детеныш еще поддерживает связь с матерью (впрочем, эта связь становится все слабее) даже после того, как та перестает кормить его своим молоком, и позже, когда у нее появляется следующий детеныш.

Что касается общения особей внутри группы, то оно осуществляется главным образом при помощи жестов. Звуки издаются очень редко. Если, например, две самки поссорятся, самец отрывисто выкрикивает пронзительное «ух! ух!», и сейчас же наступает умиротворение. Этот же звук, раздавшийся в то время, когда вся группа спокойно кормится, заставляет всех посмотреть сначала в сторону вожака, а затем — в сторону того, что обратило на себя его внимание.

Гнезда, о которых говорилось выше, строят многие обезьяны, но сооружают они их на деревьях. Гориллы же предпочитают устраиваться на земле. Гнездо представляет собой просто ворох веток, причем гориллы никогда не ночуют в нем два раза подряд, так как они здесь же и испражняются.

Всем, что движется и выглядит живым, гориллы интересуются до такой степени, что могут подойти почти вплотную к наблюдателю, если тот один (и если у него хватит самообладания). Зато неодушевленные предметы — бумажные пакеты, консервные банки и тому подобное — их не привлекают. Нет у них и маниакального стремления обязательно повертеть все в руках, каким одержимы шимпанзе. Всю жизнь они проводят в лесу, полном всяких плодов, здесь никто не осмеливается нападать на них, стоит им протянуть руку — и в ней окажется лакомый кусок; в этом разгадка того состояния апатии, в которое они всегда погружены.

Шимпанзе живут в более суровых условиях и вынуждены затрачивать больше усилий.

Шаллер и Эмлен высказывали остроумное предположение о том, что различия в обусловленности поступков и в поведении, наблюдаемые у различных обезьян, могли встречаться и у «предчеловека»; одни, быть может, были более «распущенны», как шимпанзе, другие отличались такой же крепкой организованностью, как макаки, и, наконец, третьи, возможно, подобно гориллам, были благодушными эпикурейцами. Ничто не говорит нам о том, что у австралопитеков и парантропов был одинаковый характер… Однако следует отметить, что у обезьян отсутствует централизация вокруг жилища, так четко выраженная у плотоядных млекопитающих, грызунов, рыб, птиц и, наконец, у человека.

Знакомясь с характерными особенностями общественной жизни у животных, мы не раз были вынуждены совершать довольно резкие переходы из одного мира в другой. В заключение мне хотелось бы остановиться на отношениях между «социологией» человека и «социологией» животных. Науки, переживающие еще пору своего детства, находящиеся в состоянии развития, часто проходят через периоды сменяющих друг друга противоречивых увлечений. Как мы знаем, жизнь общественных насекомых буквально зачаровывала первых исследователей. Теперь-то мы сознаем, как неразумно с точки зрения науки ставить муравья в пример человеку.

По той же причине следует воздержаться от легкомысленных параллелей между семьями обезьян или стаями птиц и обществом людей. Совершенно очевидно, что даже самые примитивные племена во всем стоят бесконечно выше того, что открывается нам во взаимоотношениях бабуинов или макак.

Конечно, аналогии существуют, и они не раз привлекали внимание читателя; они гораздо глубже, чем можно было думать всего лет десять назад. Однако «социология» животных имеет в своем распоряжении еще слишком мало данных, чтобы аналогии и различия можно было четко выделить.

И все же иногда как бы само напрашивается сопоставление с человеком. Я имею в виду иерархию и территорию. В любой группе детей устанавливаются своеобразные отношения подчинения и господства — среди школьников всегда можно выделить «альфу» и «омегу». Эти отношения нужно уметь распознавать — хотя бы для того, чтобы защитить «омегу» от других и, быть может, «альфу» от самого себя. Что же касается территории, то, увы, всегда ли мы разумней глухарей? Я часто задаю себе этот вопрос и склонен ответить на него скорее отрицательно.