Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы

Прошло совсем немного времени, и вот сначала один подошел, поднял доску, затем — второй. Ах, как залаяла Гроза, как вихрем налетела на воров! Как вцепилась в штанину первого. Тот доску бросил — чуть Грозу не пришиб, случайно, конечно, и бежать. Второй — рванул в другую сторону.

На шум выбежали дедушка и бабушка, папа и мама, соседи… Положили доски на место, долго возмущались и опять хвалили Грозу. Говорили, что нет в округе лучше собаки — и в меру злая, и ласковая, и грядки не топчет, обойдет по тропочкам и яму не выкопает в неположенном месте, и всегда под рукой, только позови. Еды много не нужно — так, чуть-чуть… Не мерзнет, от жары не страдает. Нюх острый, глаз — как алмаз. Подвижная, игривая, красивая…

— Одним словом, — подвел итоги дедушка, — чистые кровя, они завсегда сказываются, не даром у нее родословная…

— Папа, ты про кого? — не поняла мама Толика.

— Про собачку нашу хорошую, про Грозочку.

Мама Толика засмеялась как-то нехорошо. А Гроза подумала, еще не остыв от схватки с ворами: «А вы-то какой породы?! Какая у вас родословная?»

Но ведь не спросишь. Тем более люди, позевывая, пошли спать: сначала соседи, потом мама, папа, дедушка, бабушка… Никто уже не хвалил Грозу, никто не погладил ласково. Это ее собачья обязанность, а то еще перехвалишь — испортишь.

Гроза тоже улеглась на своем месте, на крыльце, вздохнув тяжело: «Эх, люди! Вы хоть сами знаете, что вам нужно?!»

Стояли жаркие дни. Отошли редиска и клубника, появились огурцы, закраснели вишни, яблоки наливались соком…

Уехала в город, отгуляв свою неделю, мама Толика, за ней, выстроив баню и опробовав ее на большой пар, уехал папа Толика. Остались вчетвером: бабушка, дедушка, Толик и Гроза. Толик уже скучал по городу, по своим дворовым и школьным друзьям. Хотя мальчишек на дачах прибавилось. Толик с Грозой стали ходить на пруд рыбачить и купаться. Дни тянулись тихо, незаметно. Никаких потрясений.

И вдруг соседям, что через дорогу, дочь с зятем, уезжая на юг отдыхать, спихнули овчарку по кличке Герда. Была она огромная, толстая и неповоротливая. Копия Розы. Только ее спустили с поводка, как она тяжелой трусцой рванула по участку, походя сбивая перец, баклажаны и помидоры. Вот крику-у-у! Соседка в голос:

— Забирайте, не нужна такая…

Дочь с зятем в слезы — путевки, билеты куплены, деньги такие плачены…

— Тогда на цепь сажайте!

— Нельзя, она чистокровная!

— Забирайте с собой на курорт.

— Ладно, на цепь так на цепь.

Уехали дочь с зятем, Герда как взвыла, так и выла неделю с перерывами на еду и на сон. Поспит — повоет. Поест — повоет. Ела с аппетитом, спала тоже. С цепи ее не спускали, боялись — сбежит, а она ба-аальших денег стоит. Чистокровная!

Гроза подойдет к забору, посмотрит на толстую, глупую морду, задранную к небу, и хоть самой садись и вой.

— Чего воешь? Чего надо? — спрашивает Гроза на собачьем языке.

— Пошла вон, Шавка беспородная, — сердится Герда.

— Чего надрываешься? Чего собак будоражишь и людей?

— Хозяева уехали.

— От того, что ты воешь, они же не приедут.

— Сама знаю.

— Так чего же…

— На цепи сижу, скучно-о-о!

— Перестанешь выть, отпустят с цепи. Ведь боятся, что ты за хозяевами сбежишь.

— Больно надо, лапы бить. Вернутся, никуда не денутся, не в первый раз…

— Тогда не вой. Замолчи!

— Пошла вон! А то покалечу. На куски разорву.

— Не достанешь. Цепь крепкая.

— Ну, погоди, только отвяжут…

И хотя не желает никому Гроза зла, а тут и задумаешься, может, и нужно таких на крепкой цепи держать?!

Зато Толик без ума был от Герды. Уж такая она прекрасная-распрекрасная! И даже жирность ее и глупость в достоинство перевел.

— Лапы-то какие!!! А спина широченная!!! И преданная хозяевам — неделю воет…

Дедушка не выдержал:

— Дура она, твоя овчарка! Люди отдыхать от шума, суеты городской сюда приехали, а она покоя не дает. Это ж надо! Все соседи недовольны.

— Зато чистокровная. Немецкая… — возражает Толик.

— Наша Гроза тоже с родословной, так ее сразу видно, что чистокровная. Все понимает, только что не говорит. Иди ко мне! Иди, моя хорошая! — дедушка гладит жесткой рукой Грозу по спине — приятно!

— Не чистокровная она! — кричит Толик. — И родословную ей мама по блату достала…

— Ни за что не поверю, — спокойно говорит дедушка и продолжает гладить Грозу. — Уж если наша не чистокровная, а такая умная, то какая же тогда будет чистокровная?!

— Вон! — негодует Толик и руку тянет в сторону соседей. — Вон чистокровная!