Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы

Мой постоянный спутник по рыбалке и охоте Тихоныч очень любил Топа. И тот отвечал ему нежной привязанностью. Стоило только появиться Тихонычу во дворе, как Топ начинал волноваться, радостно повизгивать.

Не сказать, чтоб у Топа был ангельский характер, но Тихонычу он разрешал проделывать с собой такие штучки, на которые любой другой не осмелился бы. На кратковременных привалах Топ служил Тихонычу подушкой, по полчаса высиживал в его охотничьей шляпе. В шляпе Топ выглядел так комично, что мы все по-катывались со смеху. Но вот найденную утку Топ нес только мне, не поддаваясь ни на какие уговоры. А когда ему заступали дорогу, пытаясь отнять добычу, он, наверное, вспоминая игру с моим сыном, останавливался, широко расставив лапы, и с любопытством смотрел на хозяина утки. Стоило тому только протянуть руку, как Топ отскакивал в сторону и вновь становился в стойку, поджидая его. Но когда игра начинала надоедать или противник играл не по правилам, Топ, не выпуская из пасти утку, поднимал верхнюю губу, обнажая клыки, и полным ходом мчался ко мне.

Эта привычка доставляла некоторые неудобства, потому как утку приходилось возвращать, но, с другой стороны, я гордился своей собакой. Отличаемый Топом Тихоныч не раз пытался забрать свою утку, но ничего не выходило. И он не на шутку сердился:

— Надо же, шляпой моей пользуется, спит рядом, лакомые кусочки все ему, а мою же утку тебе несет…

— Это у него в крови, — защищал я Топа. — В генах заложено.

— Ничего. Все равно я эти гены переделаю, — обещал Тихоныч.

И на самом деле, вскоре Топ стал отдавать Тихонычу уток. Я долго не мог выяснить причину, а Тихоныч хранил ее в секрете и на расспросы только отшучивался:

— Одна бабушка заклинание мне подсказала. Вот и пользуюсь.

Все раскрылось в конце октября. Обычно в это время резкое похолодание поднимает утку в дальних северных краях на крыло, и у нас, на Алтае, начинается ожидание так называемой «северной» утки. Ожидание это томительно потому, что вдруг среди похолодания разбегутся тяжелые тучи, выглянет яркое солнце и полетит по воздуху серебристая паутина. Снова заголубеют вода и небо. Снова природа подарит несколько погожих теплых дней. Но охотнику такой день не в радость. Бесчисленные стаи тяжелой, сытой утки сразу же прекращают свой полет и падают на огромные озера, где к ним не подступиться. И только когда вновь засеет холодный дождь или сыпанет внезапный снег, утка тронется дальше на юг, радуя охотника низким и бесстрашным полетом.

Мы с Тихонычем ожидали северную утку на озере Шуракша. Стояли неподалеку друг от друга. Погода была холодной, но ни ветра, ни дождя не ожидалось, так что утка летала плохо и мелкими стаями. Вот четыре черные точки стремительно стали снижаться к озеру справа, и после дуплета Тихоныча три шарахнулись в сторону, а четвертый, тяжелый крохаль, упал на воду. Топ пошел за ним, как всегда, стремительно и бесшумно. Но крохаль знаменит еще и тем, что очень хорошо ныряет. Поэтому Топу пришлось нелегко, пока он достал утку. Уставший, он бежал по берегу, направляясь в мою сторону.

— Топ, ко мне! — вдруг послышался голос Тихоныча.

Я выглянул из-за куста. Топ остановился в своей излюбленной стойке, широко расставив лапы. Но Тихоныч не пытался отнять у него утку. Сделав зверское лицо, он громко гавкнул два раза, потом какой-то подвывающей скороговоркой произнес:

— Топ, тебитоп, тебитоп, трам-та-та-та! Утка моя, отдай ее мне! Топ, тебитоп, тебитоп, тебитоп! Тьфу! Тьфу! Тьфу!

Это была дикая абракадабра, но, к моему изумлению, Топ осторожно положил утку на землю и отошел в сторону. Тихоныч же, довольнешенек, забрал утку, погладил мимоходом Топа, сунул ему что-то в пасть и стал на свое место.

Потом многие охотники пробовали это заклинание, в точности повторяя слова, — ничего не выходило.

— Гавкаете без чувства… — смеялся Тихоныч.

Но дело, конечно же, не в этом. Просто Топ чувствовал нашу с Тихонычем дружбу и принимал за хозяина и его.

В горы с Тихонычем мы поехали, когда снег еще был не очень глубок. Имея на руках лицензии на отстрел косуль, мы надеялись славно поохотиться.

Вокруг узкой дороги высятся горы. Косули прячутся на их склонах. Ничего живого не увидели мы, сколько ни вглядывались в деревья, опушенные снегом, в кусты, темнеющие в распадках. Только перед самым райцентром нас остановила большая стая серой куропатки, стая сидела прямо на дороге. Птицы с любопытством поглядывали на нас, но стоило только выйти из машины, как они вспорхнули, недовольными голосами осуждая наше появление.