Джеральд Даррелл - Юбилей ковчега

А тут, как раз перед нашими великими годовщинами, случилось два события. Мне предстояло отправиться в Лондон; при этом я обнаружил, что там готовятся возобновить спектакль по очень веселой пьесе моего старого друга Ноэля Кауэрда «Дари смех»; Ноэль уже несколько лет был одним из заокеанских попечителей нашего Треста. В списке исполнителей я увидел, к моей великой радости, имя Дайны Шеридан, а потому сказал себе, что непременно должен увидеть своего кумира, так сказать, во плоти. В самолете, лениво листая какой-то журнальчик, я наткнулся вдруг на интервью с мисс Шеридан. В ряду неизбежных в таких интервью обычных пустых вопросов был также вопрос — с кем она предпочла бы очутиться вдвоем на необитаемом острове. «С Джеральдом Дарреллом», — ответила Дайна. Я не поверил своим глазам.

— Боже, она хочет, чтобы ее выбросило на необитаемый остров вместе со мной, — сообщил я Ли.

— Кто это — «она»? — подозрительно осведомилась Ли.

— Дайна Шеридан.

— С чего бы это? — пренебрежительно, как подобает женам, поинтересовалась Ли.

— Потому что я прекрасный, достойный, высокоморальный человек.

— Если она так сказала, сразу видно, что никогда с тобой не встречалась, — нанесла Ли сокрушительный удар.

Однако меня не так-то легко сокрушить. Я загорелся. Дайна вполне могла выбрать этого невежу Эттенборо или пройдоху Питера Скотта, однако она предпочла меня. Посему, тщательно подобрав дюжину желтых роз, не оскверненных тлей, черными мошками, уховертками, точильщиками и прочими гадкими тварями, я вложил в них карточку с надписью: «Тот, кто громче всех аплодирует, — это я. Могу я встретиться с вами после спектакля?» — и попросил отнести букет в гримерную. Карточка вернулась с ответом: «Да».

Остроумие Кауэрда вместе с блестящим исполнением Дайны сделали этот спектакль поистине незабываемым событием. Когда мы затем выпили в гримерной по стаканчику виски, я признался Дайне, что являюсь ее давним поклонником, и мы договорились встречаться почаще, что бы там ни говорила Ли. Когда Дайна рассказала об этом своему мужу Джеку, он прислал мне сердитую записку, обвиняя меня в посягательстве на расположение его супруги посредством неумеренного подхалимства и желтых роз и вызывая на дуэль утром в Гайд-парке. Я принял вызов, однако подчеркнул, что право выбора оружия за мной, и предложил стреляться пробками от шампанского на расстоянии пятидесяти шагов. На такой счастливой ноте началась наша дружба, и когда нам понадобилось найти актрису для нашего «Праздника зверей», естественно было остановить свой выбор на Дайне.

С Иегуди Менухином я впервые познакомился во Франции, когда он приехал погостить у моего старшего брата Ларри. Домик, принадлежащий мне и Ли, находится километрах в сорока от селения, где живет Ларри (сорок километров

— необходимая дистанция, когда речь идет о старшем брате), но мы добрались туда на машине, чтобы позавтракать с Ларри и супругами Менухин, и ничуть не пожалели, ибо Иегуди и его жена — очаровательные люди. Застолье затянулось, было много вина и закуски, так что уже около четырех часов мы стали подумывать о том, чтобы прилечь и отдохнуть, кто-то невнятно произносил слово «сиеста». К счастью, у Ларри был огромный дом с множеством спален, и вскоре мы с Ли уже крепко спали. Проснулись мы от звуков скрипки.

— Кто это крутит пластинки? — спросила Ли.

— Это Иегуди упражняется, — сказал я.

Выйдя на лестничную площадку, мы и впрямь услышали, как из спальни поблизости доносится упоительное пение скрипки под смычком виртуоза. В жизни меня пробуждали от сиесты самые разные звуки — щебетанье птиц, раскаты грома, журчанье ручья, ровный гул водопада, — но никогда мой сон не прерывали такие восхитительные ноты.

Разумеется, мы пригласили супругов Менухин и Ларри к нам на ответную трапезу, и, выяснив, что Иегуди любит рис, чечевицу, бобы и другие продукты этого ряда, я сотворил особое кэрри «Менухин» в огромных количествах. В нашем внутреннем дворике стоял длинный обеденный стол, и, чтобы сберечь время, накрывая его с учетом всяких гарниров и салатов, Ли аккуратно разложила по порядку на большом подносе ложки, вилки, ножи, черпаки и все прочее. Прибыли гости, мы выпили по рюмочке, затем Ли вышла на кухню нанести, как говорится, последние штрихи. Вскоре за ней последовал Иегуди и остановился, глядя, как она хлопочет.

— Давай я помогу, — сказал Менухин и, не дожидаясь ответа, схватил поднос с приборами, отнес его во дворик, приблизился, улыбаясь, к столу и обрушил на него звенящую, поблескивающую груду металлических изделий.