Виктор Потиевский - МАГА УВОДИТ СТАЮ

Целый день сытая стая отдыхала, укрывшись в мягких пушистых сугробах. Только с вечерними сумерками колки поднялись, чтобы вновь накинуться на оленьи туши. И хотя острого голода они не испытывали, но все же рвали и глотали мясо, почти не прожевывая, с обычной торопливостью и жадностью.

Если еда была, звери привыкли наедаться до отвала. Ведь неизвестно, когда стая снова будет с добычей.

Сейчас в семье царило веселое, бодрое настроение. Раздражение, всегда владеющее голодной стаей, исчезло. Еще вчера звери зло огрызались по каждому пустяку, готовые пустить в ход свои острые клыки, теперь они блаженно жмурились, высовывая длинные серые языки, заигрывали друг с другом. Один старый вожак не проявлял особой веселости, был, как всегда, сдержан и спокойно наблюдал за стаей.

Игры обычно первыми начинали прибылые. Они приставали к Зуа и Ко, иногда даже к матери-волчице. Но если на своих старших единоутробных они буквально набрасывались, перепрыгивали через них, садились верхом и кубарем катились с ними по снегу, то с волчицей-матерью заигрывали осторожно, крутились вокруг нее, не задевая, словно выясняли, настроена ли она на игры. От Маги можно было получить и трепку. Такое тоже случалось.

Сумерки сгущались, темнота окутывала притихший лес, даже поземка умерила свои тоскливые всхлипы.

Старый волк смотрел, как резвились молодые. И в его цепкой звериной памяти возникали прежние игры, походы, волки, с которыми он провел прошлые зимы, давние и бурные зимы его заметенной снегами волчьей молодости.

Он словно видел сейчас воочию сквозь белую снежную пелену времени своих братьев: и старших переярков, давно погибших от руки человека, и братьев-ровесников, с которыми рядом пронеслось по лесным опушкам и оврагам его щенячье детство. Это было так давно, но он хорошо помнил то время. Оно оставалось в нем, отделенное от всех остальных времен жестким барьером той первой в его жизни облавы, устроенной людьми. Облавы, уничтожившей родительскую стаю.

Старый вожак с тех пор никогда не участвовал в играх. Но всегда с удовольствием наблюдал за резвой, суетливой возней и прибылых, и переярков своей стан.

Он вспоминал и недавние игры, в центре которых всегда был необыкновенный волчонок — Чернец. Спокойный и уравновешенный, в эти минуты он преображался. Он даже научил волков новой игре, которой раньше старый Вой никогда не видел.

В первый раз Чернец затеял эту игру еще в начале зимы. Мать-волчица отдыхала, лежа на снегу рядом с Зуа, и Чернец вдруг с разбегу перепрыгнул через них, обсыпав обеих волчиц снежной пылью.

Потом, уже готовясь к играм, волки сами ложились в ряд, и кто-нибудь один перепрыгивал через всех, затем ложился к остальным, а прыгал следующий. Семья с интересом следила за высоким быстрым полетом очередного прыгуна. Волки поворачивали головы ему вслед, и их приоткрытые пасти словно смеялись…

Все происходило очень быстро: один летел в снег, другой вставал, сразу же разбегался, прыгал… Снежные фонтаны, взлетали над стаей, слышалось шумное дыхание зверей, рычание, визг.

Такое же дикое веселье царило и сейчас. Но старый вожак ясно видел, как не хватало семье Чернеца. Несмотря на свой возраст, он прыгал чуть ли не выше всех и в момент прыжка задорно взвизгивал — звонко и певуче, словно призывал зверей последовать за ним. Это создавало какое-то особое настроение в стае, все возбуждались и действительно следовали за Чернецом, самозабвенно отдаваясь игре. Даже мать-волчицу, несмотря на ее весьма почтенный возраст и отяжелевшее тело, волчонку удавалось вовлекать в эти веселые игры-состязания, которые объединяли стаю, поднимали в ней дух.

Вот и сейчас, взбодренные игрой, волки решительно двинулись в нелегкий ночной поход. Матерые уводили семью в одном направлении — в глухие безлюдные места. И хотя по охотничьей надобности стая часто отклонялась от этого направления, но, завершив охоту и отдохнув, снова следовала своим путем.

Этой ночью идти было особенно трудно. Волки оказались в глухом старом ельнике, заваленном буреломом и валежником. Лес здесь изобиловал огромными валунами. Каменные глыбы, заснеженные, оледенелые, преграждали путь, взбираться на них было утомительно и опасно: одно неверное движение — и зверь мог соскользнуть, упасть с высоты, сломать себе хребет… Чаще приходилось огибать валуны, выбирая более проходимые участки. Идущая во главе стаи Мага уставала больше других. Иногда, по глубокому снегу, ее подменяла Зуа.