Софья Радзиевская - Белое Пёрышко

Тем временем уже дома, сидя в плетёном кресле, профессор Линдгрен смотрел на лежавшую на столе маленькую мёртвую птичку.

— Зяблик, — сказал он. — Из Европы через Средиземное море, по Африке до самого сердца её — Кении донесли его маленькие сильные крылышки и храброе сердце. И кончить жизнь в глотке змеи! Мбого, завтра ты сеткой наловишь мне побольше таких птичек. Живых. Осторожно. Знаешь, зачем?

— Знаю, бвана, — весело отозвался мальчик. — На ножки им колечки наденешь. Они улетят в далёкую страну, и колечки с ними улетят. Очень далеко, бвана?

— Очень. В этих странах зимой так холодно, что вода становится твёрдая и называется лёд. Потому птички на зиму улетают к нам.

— Лёд, — задумчиво повторил мальчик. — Я хотел бы увидеть эту страну. Пусть вода твёрдая, всё равно её можно сосать, как леденец, правда?

Тут сетка от москитов поднялась, и на пороге появился другой мальчик.

Он засунул руку под кусок материи, заменявший ему штанишки, и протянул профессору крылышко жука.

— Вот, бвана. Ты ведь такого хотел. Я его долго искал. Бвана Джексон раздавил и меня ударил. Смотри!

На плече мальчика ясно выступал рубец.

Даже сквозь загорелую кожу стало видно, как покраснел старик.

— За что ударил? — спросил он резко.

— Ой, бвана, ты же сломал свою авторучку. Я бежал по дорожке для белых. Совсем забыл. Очень был рад.

Линдгрен сидел задумавшись. Все молчали. Сломанная ручка со стуком упала на пол. Старик поднял голову.

— Дай крылышко, Гикуру. Спасибо тебе. А с Джексоном я поговорю сам. — Он помолчал и, встав, договорил решительно: — А теперь за урок. Вы не забыли выучить, что я вам задал?

— Не забыли, — весело отозвался Гикуру, но, взяв с полки книгу, вдруг задумался и проговорил совсем другим, твёрдым голосом:

— А я не уеду в далёкие страны, не буду сосать воду, как леденец. Я хочу, чтобы здесь бвана Джексон не бил нас за то, что мы чёрные.

Учитель и ученики так увлеклись уроком, что не заметили, как от окна, затянутого занавеской от москитов, осторожно отошли две фигуры в белом — высокая и низенькая.

— Вы слышали, мистер Джексон? — проговорил Диринг, как только они оказались достаточно далеко.

— Слышал, — прохрипел толстяк. — Наслушался досыта. В Англию писать Томми нечего, надо самим тушить пожар, пока не разгорелся. Идём, Диринг, подальше от зарослей, на чистое место. Кто знает, чьи проклятые чёрные уши могут нас подслушать.

Достойный управляющий и его помощник так быстро зашагали по аллее, словно земля уже начинала гореть у них под ногами.

— Поймали! Поймали, о бвана! Мбого и Гикуру, приплясывая на месте от радостного волнения, крепко прижимали к земле края сетки. В ней отчаянно билось десятка два зябликов. — Помоги, бвана, вырвутся!

— Не вырвутся! — Линдгрен, в увлечении забыв о больной ноге, одним скачком оказался возле сетки и прижал к земле опасный край. — Кончено! Гикуру, где кольца?

— Здесь, бвана! — Гикуру вытащил горсть тонких металлических полосок из той же набедренной повязки. Она одна заменяла ему дюжину карманов. Положив полоски на землю, мальчик осторожно достал из-под сети бьющегося зяблика. — Вот. Надевай, бвана!

Один, другой, третий… зяблики по очереди получали блестящее колечко и, смертельно перепуганные, мчались вверх, вниз, в стороны, надеясь ускользнуть от страшного врага, вцепившегося в ногу. Они в ужасе метались, пока приходила привычка и от этого уменьшался страх.

— Если кто-то далеко, в другой стране, поймает такую птичку, — продолжая работать, говорил профессор, — то напишет… э-э-э… а что это такое?

В его руке, чуть дыша, притаилась последняя птица. Это был Белое Пёрышко. На правой ножке его блестело латунное колечко. Свободной рукой профессор вытащил из кармана лупу и поднёс её к глазам. Птичку — тоже. Пёрышко чуть вздрогнул: рука держала его осторожно, но твёрдо, не вырвешься.

— Москва! — прочитал профессор, и голос его неожиданно дрогнул. — Мбого, Гикуру, понимаете ли вы, что это значит? Откуда он прилетел? Из страны, где вода превращается в лёд.

Мальчики бросили пустую сетку в траву и нагнулись к тоненькой ножке с крохотным, чуть видным колечком. Их курчавые головы столкнулись, но они этого не заметили.

— Как же там живут чёрные люди, если там холодно? — спросил Мбого. — У них нет тёплой одежды, как у белых.

— Чёрных там совсем мало. И они работают, как белые, купят себе, что нужно. Там нет разницы между белыми и чёрными, — рассеянно отвечал профессор. В эту минуту его больше интересовали колечко и зяблик.