Софья Радзиевская - Белое Пёрышко

Из-под куста сирени выглянула рыжая голова. Кот Моисей желал убедиться, действительно ли негодные мальчишки загородили ему дорогу к завтраку. Увы… старое дерево так обмотали колючкой, что её хватило бы на десяток осин. Моисей, нервно подёргивая хвостом, обошёл вокруг дерева. Ясно, здесь времени терять не стоит. Он медленно, словно ему и шагать-то лень, вышел на середину тропинки и даже отвернулся от осины: ничего, мол, тут интересного нет.

Зяблик повертел-повертел головкой и тревожно чирикнул, но тут же успокоился, надул горлышко, и опять полилась весёлая песенка:

— Фью-фью-фью-дид-ди-ди… ви… чиу.

Ему, должно быть, показалось, что именно его появление испугало страшную рыжую кошку.

А у зяблика и без кошки хлопот был полон рот. Надо не только накормить подружку, а ещё и передраться со всеми зябликами, какие попробуют сюда сунуть нос. Пусть рискнут хоть пролететь мимо гнезда: узнают! Зяблики ведь самые большие драчуны на свете. А этот зяблик был не только драчун из драчунов, он и пел удивительно чисто и звонко, лучше многих зябликов, и оттого важничал. Белые полоски на крыльях у него были шире, чем у других, и, кроме того, на хвостике два пёрышка, тоже белые, как снег. Они особенно выделялись, когда зяблик, увлечённый пением, взмахивал крылышками и распускал хвостик. Так мы его и будем называть — Белое Пёрышко.

Но его звонкая песенка в эту минуту не интересовала маленькую мать. Слегка приподнявшись на гнезде, она наклонила головку вниз и слушала другое… Ещё бы, ведь она прислушивалась к самой чудесной для неё песне: это был трепет пробуждающейся в крохотных яичках жизни. Её детям стало тесно в голубых скорлупках, маленькие клювики стучали, пытаясь проложить себе дорогу на волю.

Тук… тук… — только сердце матери могло уловить эти тихие звуки. Скорлупки так тонки, кажется, лёгкое прикосновение может сломать их. Но ведь и те, кто просился из них на свободу, были такие слабые крошки…

Зато им хватало упорства.

Тук, тук — и вот уже одно яичко треснуло, вот подалась и вторая голубая скорлупка… Теперь и отец сообразил, в чём дело. Он тревожно порхал около гнезда, пытаясь заглянуть — что там происходит, потом умчался и быстро вернулся с новой гусеницей в клюве.

Нет, матери было не до еды. На дне гнезда лежали уже четыре мокрых, почти голых комочка, а в трещинке стенки последнего, пятого, яйца виднелся усердно работающий крохотный жёлтый клювик. Ещё несколько минут — и эта голубая скорлупка полетела из гнезда на землю. А пять птенчиков чуть шевелились, обсыхая под защитой тёплых материнских крылышек.

Теперь мать могла немного отдохнуть и даже скушать гусеницу, которую так настойчиво предлагал ей взволнованный отец. Птенчики пригрелись и затихли. Мать утомлённо закрыла глаза. На сегодня волнений хватит.

— Тащи её ближе, теперь поднимай. Вот так. Я первый полезу, я первый нашёл гнездо!

Коля не успел и ответить, как Арсик очутился уже на верхней ступеньке лестницы. Без неё, пожалуй, и им самим на осину теперь не влезть, сколько колючки намотали. Напрасно Белое Пёрышко кричал и метался, страшное чудовище лезло всё выше, пока голова его не приблизилась к самому гнезду. Тут уж и мать не выдержала, вспорхнула, и они вдвоём подняли крик на весь сад.

— Ну что там? Чего молчишь? — в волнении теребил Коля Арсика за ногу. — Слезай, если сказать не хочешь.

Но Арсик не мог вымолвить ни слова. Вот так разочарование! Он ждал чудесных птенчиков, а на дне гнезда копошились маленькие чудовища: пузатые, краснокожие, «совсем голыми вздутыми животиками. Они разевали. огромные рты и чуть слышно пищали.

— Это, это не они, — вымолвил наконец Арсик. — С птенчиками что-то случилось!

Но Коля всё-таки стащил его с лестницы.

— Это с тобой случилось, бестолковый. Ты думаешь, лягушат им подложили, что ли? Их же, их это дети! Зябликов! Через неделю красивые станут, не узнаешь.

Арсик стоял весь красный.

— Куриные цыплята такие пушистенькие. Я думал… — А ты не думай. У этих всегда так. Не куры…

Родители-зяблики сильно бы обиделись, если бы могли понять, о чём говорили страшилы. Они с писком подлетали к Арсику, чуть не падали ему на голову. Их бесценные красавцы-птенчики вот-вот исчезнут в пасти чудовища. Они ведь не знали, что мальчики, обмотав осину колючкой, спасли их деток от настоящего врага — кота Моисея.

Но вот чудовища уходят от дерева, всё дальше, дальше… Зяблики в волнении кинулись к гнезду. Ну и счастье! Птенчики лежат невредимые и с писком разевают огромные, не по росту, рты. Родители, покружив над ними, радостно отправились на охоту.