Эрик Бутаков - Вокруг Байкала за 73 дня

Расстелив на втором этаже на ковре свои спальники мы сытые, чистые, пьяные легли спать. История Аркадия долго не давала уснуть, но наши голоса в конце концов стихли, и мы захрапели.

Всю ночь мучился, хотел сходить на улицу, но злобный пёс бегал по двору, не пуская чужих. Мочиться с балкона было не солидно, пришлось терпеть до утра. Только щелкнул внизу замок и раздались шаги, я мигом умчался вниз. Ну что может быть прекрасней июньского утра, когда пёс на замке.

ВЕСЫ: у меня 66 кг (было 74), сбросил 8.

У Вовы 77 (было 82), сбросил 5.

Завтракали на улице в беседке. Аркадий тихонько, чтобы не разбудить жену принес банку кофе, колбасы, сливки. Свежезакопчёный омуль истекал жиром и был моментально съеден. (И когда Аркаша успел его накоптить?) Потом он принес нам полторы булки хлеба и две банки тушенки. Мы не стали задерживать хозяина, быстро собрались, поблагодарили и пошли в Северобайкальск. Уже на выходе из деревни вспомнили, что нужно зайти на почту, но было рано, не хотелось терять время, и, убедив себя, что Петрович ошибался, двинулись по шоссе на Север. Не терпелось позвонить домой, услышать родные голоса, узнать, как там дела и что с Вовиной поездкой в Барселону. Тракт по-утреннему мокрый. Какие-то дети на велосипедах в противогазах. Чё к чему? Отвыкли мы от людей и городов. Машин шугаемся.

Мотать километры по асфальту дело не интересное. Считаешь километровые столбы, иногда любуешься Морем (когда дорога выводит на вершину горы) пытаешься на глаз определить расстояние до видимой точки на горизонте, потом сравниваешь по километровым столбам. Вова упылил вперед. У него ноги длиннее, шаг шире, прёт, как лось. Догонять нет смысла, задохнёшься, сбившись со своего такта. Через каждые пять километров он ждёт меня, отдыхая лишних минут пятнадцать. Так и топали с утра до обеда и с обеда до вечера, пока не дошли до Северобайкальска. Пошли на переговорный. Нужно ещё Диме позвонить, сказать, что мы уже здесь, пусть срочно вылетает. Валя (бухгалтер нашей фирмы «Григорий Шелихов») должна перевод послать, тоже узнаем. Пока переговорный не закрылся пошли звонить. Я по дороге нашел несколько рублей, видимо от какого-то Бурхана ветром снесло, на трассе много всяких деревьев с тряпочками. Что-то томило, не зря ли я эти деньги подобрал?

Моих дома не было. Света (Вовина жена) трубку взяла. Обрадовалась. Быстро рассказа Володе все новости по работе, насчёт Барселоны ещё не ясно. Потом я взял у Вовы трубку и спросил не знает ли она где мои, а то телефон не отвечает. Какая-то непонятная пауза. Я повторил вопрос. Начал волноваться, допытывать в чём дело. Света не выдержала и тихо сказа:

– Лариса просила меня не говорить.

– Что не говорить? – я уже злился.

– В общем, Эрик, они в больнице. У Тимофея МЕНИНГИТ. – Её слова, как гром среди ясного неба.

Я заткнулся, не соображая, что делать.

– Ты не волнуйся, уже всё страшное позади, криз миновал – попыталась успокоить меня Света.

– Давно заболел? – я не верил ей, что всё позади.

– В день рождения, четвертого обнаружили.

– Еще недели не прошло, какое – криз миновал? Скажи честно, слишком хреново? – я настаивал на правде.

– Да, – выдавила Света. – Он в областной, под капельницами. Лариса с ним живет. Он в её отделении.

– От менингита умирают? – зачем-то спросил я, зная, что умирают.

– Да. Смотря какая форма. – Света у Вовы детский врач, она знает. – Дай Вову.

Я передал Вове трубку. Что делать?! Что делать?! В голове всё кругом. Я же чувствовал! Я знал, что что-то ни так! Знал! Знал! Что делать? Что? Твою мать!

Володя повесил трубку и молча смотрел на меня. Мне нужно было подумать, слова сейчас ни к чему. Пошли куда-нибудь посидим. Нужно что-то предпринять. Нужно что-то делать. Пошли на вокзал, пошли отсюда, хоть куда.

Завтра буду ещё звонить няньки Тимохиной, может она что пояснит. Скорее бы завтра, решать и действовать буду с утра – вечером не дозвонишься, дома никого.

Всю ночь провалялся на лавочках вокзала, так толком и не заснув, всё мучили вопросы, вопросы и глупые мои дурные фантазии (сплюнь три раза).

Ясно было одно, что если я не узнаю все о сыне, я не смогу нормально продолжать путь. И если, не дай Бог, что-то с ним случиться, я буду знать, что мальчик звал меня во сне, а я не приехал – я просто чокнусь. Я не прощу себе никогда, что какой-то сраный Байкал я променял на зов сына.