Григорий Федосеев - Меченый

Стадо уходило каменистым гребнем на закат. Вожак лучше других знал, что обещает баранам волчий вой, да еще так близко, как это было в тот раз перед пургою. Волки хотя и редкие гости на гольцах, но стадо однажды уже натыкалось на следы их набегов.

Вот и вершина гребня. За высоким выступом, которым заканчивался гребень, — бесснежная россыпь, прикрытая пятнами ягеля. Стадо задержалось, чтобы наконец-то, после длительной непогоды, утолить голод. Стадо состояло из молодняка, самок и самцов всех возрастов; только зимою снежные бараны и объединяются в смешанное стадо, в другое же время самцы держатся строю обособленно и обычно занимают верхнюю, более недоступную, зону гольцов.

Бараны разбрелись по россыпи и кормились. А вожака не покидала тревога, тут уж не до корма! Он поднялся на выступ — да так и замер там, повернув голову в сторону следа.

Баран был весь на виду. Его толстые и непомерно тяжелые рога у основания почти соединились, а концы выкрученные наружу, как бы притупились и слегка размочалились. В период их роста каждый год оставлял на них глубокий рубец. Их теперь тринадцать, последние же несколько лет остались почти не отмеченными на рогах. На лбу белое пятно. На фоне заснеженных гор барана трудно заметить постороннему глазу.

По голубому небу плыло яркое солнце, взбираясь все выше и выше. Вожак ничего не заметил и спустился к стаду. Но тревога не улеглась…

Меченый вел стаю дальше, выше, ближе подбираясь к поднебесью. И стая слепо бежала за вожаком.

Колар был весь на виду. Буран сдул снег с верхних граней отрогов, и они чернели, словно ребра какого-то погибшего чудовища…

Стая добралась до седловины.

Куда идти? Нигде никакого признака жизни, только холодные камни да твердые, отполированные ветром надувы нависают над пропастью.

Меченый напряженно всматривался в зазубренные грани откосов, окружавших седловину. Прежде всего надо было найти свежие следы баранов, запах добычи придаст волкам силы. Но где? Он не знал, где лежат проходы, которыми пользуются бараны, кочуя по вершинам. Впереди черная бездонная пропасть, справа россыпь взбирается по крутяку к небу, а слева — снежный склон, за которым чередуются оголенные гребни. Туда и решил пробраться вожак. Стая уже тронулась с седловины, как вдруг почва под ногами потеряла устойчивость! Вздрогнули, закачались камни!

Волки в страхе замерли, сбившись в кучу.

Чудовищный грохот обвала потряс горы. Сползая вниз, обвал слизывал с крутых откосов полуразрушенные скалы, дробил их и вместе со снегом бросал в бездну.

Но даже теперь Меченый не сдался. Им руководило одно желание — найти баранов и утолить голод.

Стая подобралась к склону и по твердой корке отполированного снега вышла на верх гребня. Оттуда волки впервые увидели с высоты свою страну Бэюн-Куту, сосновый бор, извилистую ленту Великого Мугоя, выкрой заледеневших марей и озер. Непривычными показались открытые дали, захотелось в тайгу, под сумрачный свод леса, подальше от обширного неба, от каменных нагромождений и обвалов. Но желание вожака оставалось неизменным — все выше к угрюмым скалам.

За гребнем волки увидели узкую полоску надува и на нем взбитый снег. Меченый трижды глотнул воздух разгоряченными ноздрями и подал знак стае — не отставать. Да и остальные волки уловили запах добычи.

Это по надуву прошло стадо баранов. Следы были свежие, хорошо заметные и пахучие. Вожак решил догонять стадо, непременно застать его на утренней кормежке, иначе бараны уйдут в скалы отдыхать, и тогда придется до вечера, а то и до утра вновь мириться с голодом. Запах добычи подбодрил волков, и они дружно следовали за Меченым.

Путь по следу стада баранов оказался для хищников непривычным и трудным. Он шел по щелям скал, по граням откосов, обходил подозрительные надувы. От волков требовалось колоссальное напряжение сил, чтобы преодолевать крутизну, прыгать по узким карнизам.

Солнце одиноко висело над Коларскими гольцами. От настывших скал было страшно холодно. В звонком горном воздухе ни звука, ни шороха, всеобъемлющий покой — так всегда бывает в горах после затяжной непогоды…

Стадо заканчивало кормежку. Старые бараны лежали, обозревая местность и лениво пережевывая корм. Самки еще бродили по россыпи, срывая непритоптанный ягель. А ягнята резвились. Они прыгали, бодались, но надолго не покидали своих матерей.