Григорий Федосеев - Меченый

Для стаи наступил решительный момент. Скоро наст совсем размякнет, не будет держать и волков.

Одноглазая подала знак к нападению.

Вперед вырвался Меченый. На бегу волк схватил пастью снег, пытаясь приглушить тяжелое дыхание. Глаза были красные, цепкие. Для него в этот момент существовало только желание — свалить жертву. Едва касаясь наста, он стал нагонять рогача.

Страх все больше овладевал оленем. Рогач стал чаще заваливаться в снег, резал ноги о твердую корку, напрасно бросался то в одну, то в другую сторону, всюду теперь его подкарауливал предательский наст. А до Мугоя было еще далеко, чувствовал он — не добраться. Справа, между сосен, мелькнула серая тень, быстро понеслась вперед — это Меченый перерезал ему путь. Рогач догадался, метнулся влево, но наскочил на Одноглазую и в нерешительности замер. Быстрым взглядом он окинул местность и вдруг понесся навстречу Меченому.

Два непримиримых врага сходились в быстром беге. Рогач, прокладывая себе путь тяжелыми прыжками, утопал в снегу, но ни на шаг не свернул с взятого направления.

Быстро надвигалась минута развязки. Меченый втянул в рот свисавший язык, напрягся, готовясь к прыжку. В бору все замерло в напряженном ожидании исхода поединка. Меченый спружинил спину и хотел оттолкнуться, чтобы вцепиться зубами в грудь жертвы, как под ним провалился сугроб, и он попал под рогача. Тот сильным ударом передней ноги отбросил волка назад и, собрав остатки сил, понесся по бору. Скорей, скорей к показавшимся впереди скалам!

Стая замерла, готовая броситься на Меченого, чтобы покончить с ним, но тот вскочил. Грозным взглядом он предупредил всех о готовности растерзать любого, кто усомнится в его силе или посмеет подойти к нему, и, не дожидаясь команды Одноглазой, бросился за рогачом. Теперь он решил свести с ним счеты…

Наст слабел. Меченый чаще заваливался в снег, он отстал от стаи.

Олень выбился из сил. Голова упала под тяжестью рогов, шерсть взъерошилась и потеряла лоск. Ноги до костей были разорваны настом, и теплая кровь окропляла его след. Бежал он медленно. Скорее бы к скалам! Он вспомнил выступ над провалом и решил, что только там можно спастись. Но волки не стали ждать ни минуты. Пока держал их наст, Одноглазая решила кончать с оленем. На бегу она подала знак остальным — нападать. Вперед выкатилась Шустрая. Она обошла рогача полукругом и бросилась на него сбоку, вцепилась зубами в загривок, повисла на нем. Ей на помощь подоспели остальные. Взревел олень от страшной боли, и далеко по бору разнеслось громкое эхо…

Старый ворон каркал на всю тайгу. Из чащи стали выползать четвероногие «нахлебники». Ожил хищный мир Бэюн-Куту.

Но до развязки было еще далеко. Рогач не сдался. Не так просто оказалось завладеть им в глубоком снегу, где волки тонули с головой. Вот олень сделал невероятное усилие, взмах рогами, прыжок, и переярок распластался у него под ногами. Еще бросок в сторону, падение, но какая-то неведомая сила и тут выручила старого доброго оленя, он вскочил, стряхнул с себя страшную тяжесть и снова один понесся вперед. Кровь заливала снег. Его глаза уже с трудом различали стволы деревьев, колоды, пни. Он стал спотыкаться, ноги отказывались служить. И все же он пробивался вперед к скале с уступом, все больше слабея.

Волки отстали. Солнце окончательно растопило наст, и дальнейшая погоня не обещала хищникам успеха. Знала Одноглазая, что олень тяжело ранен, обессилел, не сможет далеко уйти, где-то близко заляжет. Нужно было переждать до утра, за ночь снова настынет снежная корка, и на рассвете они возьмут оленя. Волки стали выбирать место для дневки. Но тут подлетел старый ворон, стал что-то скрипеть, махал крыльями и, перелетая от сосны к сосне, звал хищников за собою по следу оленя. Там, куда убегали неровной стежкой следы рогача, маячили кудрявые сосны, а за ними, на фоне голубого неба, торчали мрачные силуэты гранитных откосов. Среди них Одноглазая узнала скалу с выступом и звериным кладбищем под нею, и тут ей стало понятно, что именно туда отступает рогач. Теперь уже не уйти ему от расправы!

Старый ворон нагнал оленя, кружился над ним, кричал. Следом летели стаями вороны, и их зловещее карканье разносилось далеко по бору. Знал рогач: не к добру кричат черные птицы. Он истекал кровью и уже не способен был сопротивляться. Теперь бы только выбраться на верх скалы, на выступ, что нависает над провалом.