В одной из пиренейских пещер следы когтей на известняках и глине рассказали исследователям драматическую историю медвежьих путешествий во мраке. Над подземным озером — его переплыли медведи — на высоте трех метров от воды зияло отверстие: вход в узкую галерею. Медведи заметили его и пытались, выскакивая из воды, зацепиться за край дыры и влезть в нее (многочисленные царапины от когтей наглядно повествуют об этом!). После неудачных попыток грузные звери с гулким плеском падали обратно в воду. Но некоторых такой, казалось бы, невозможный прыжок освобождал от студеного плена воды: они зацепились прочно и, подтянувшись, вскарабкались по отвесной стене, вошли в узкий коридор, но, увы, героические усилия, затраченные на овладение им, оказались напрасными: он скоро кончился непроходимым тупиком. «В конце этого тупика медвежонок, наверно, величиною с пуделя, оставил на полу следы своих коготков».
Как попало сюда это медвежье дитя, куда и многим взрослым зверям путь был отрезан? Конечно, не сам он, а мать каким-то непостижимым образом его сюда доставила. Сидел ли он у нее на спине, когда она карабкалась из воды ко входу в туннель, бросила ли она его туда, прежде чем влезть самой, или толкала и несла перед собой в зубах, — теперь мы можем только гадать об этом…
Беспредельная тьма и путаные лабиринты катакомб, как видно, не пугали медведей. Они находили силы и время порезвиться здесь: скатывались с илистых горок прямо в взбаламученную воду пруда, взбирались снова по склону и опять катились вниз, оставляя клочья шерсти на глине, сохранившиеся и поныне.
«Сохранили прекрасную полировку» и глубокие шрамы некоторые сталактиты, о которые терлись боками или точили когти эти гости (или пленники?) подземелий.
Много жило медведей в пещерах: в некоторых (например, в гроте Гаргас в Пиренеях) находят целые залежи медвежьих костей, самые большие музеи получили оттуда свои наилучшие образцы. А фосфатные отложения во многих подземельях Австрийских Альп образовались, как полагают, из разложившихся медвежьих костей.
Пещерных медведей погубили, по-видимому, «пещерные» болезни: скелеты этих зверей носят уродливые следы рахита, ревматизма и других артритов, неизменных спутников сырости и мрака — искривленные суставы, сросшиеся позвонки, костные опухоли и наросты, деформированные челюсти. Недоедание тоже сказалось: в пещерах есть было нечего, а на поверхности в студеной ледяной пустыне больной зверь с ревматическими дефектами, приобретенными в сырых казематах своего злосчастного убежища, плохим был охотником.
Род пещерных медведей постепенно вымирал и совсем угас в мадленскую эпоху неолита, в самый расцвет пещерной живописи, 15–20 тысяч лет назад, когда холод последнего оледенения привел в Пиренеи северного оленя.
В пещеры попадают порой животные самые разные: падают ночью в глубокие колодцы или с водой низвергаются вниз через щели и дыры горных пород. Несчастные узники каверн: олени, собаки, кошки, крысы, жабы, рыбы, раки… всех припомнить и назвать невозможно — их множество. Олени, конечно, если и не разбились насмерть при падении, умирают здесь скоро: зелени трав и деревьев — пропитания для парнокопытных — нет в царстве Аида. Собаки и кошки живут дольше (спелеологи находили в подземельях случайно попавших сюда собак, которые так долго жили в темноте, что на незрячих их глазах «образовалась пленка»). Крысы и жабы, наверное, до конца дней, положенных им от природы, худо-бедно, но просуществуют здесь. Многие подобного рода случайные гости (троглоксены) доживают несчастный век свой узниками подземелий.
Из случайных гостей и пленников, сумевших выжить, и формировалась фауна пещер. Это так называемые пассивные поселенцы. Но были и активные. В межледниковое и послеледниковое время некоторые животные, привыкшие к холоду и большой влажности, укрылись в пещерах, когда ледники отступили и теплый, сухой климат воцарился на прежней их родине; так заселили, по-видимому, североафриканские и мексиканские пещеры слепые рыбки аноптихтисы, а гроты Европы — жуки из рода халева и другие насекомые и моллюски.
Это сравнительно молодые колонисты подземного царства. Но есть и более древние — уже миллионы лет здесь обосновавшиеся — с плиоцена. Среди них немало реликтов, так называемых живых ископаемых, нигде больше (или почти нигде) на земле не обитающих. Это, например, очень древние палеозойские рачки синкариды из некоторых швейцарских пещер. Ближайшие их родичи обитают на другом конце земли — в Австралии и Тасмании, природном заповеднике живых ископаемых. В тех же пещерах живет крохотная полихета: многощетинковый червь, поиски ближайших родичей которого увели бы нас далеко от гор и пещер — на дно морское. Удивительная и до сих пор еще толком не решенная загадка — почему в пещерах так много животных, переселившихся сюда из моря? Пути проникновения в подземелья из пресных вод и с суши понятны и, в общем-то, несложны. Там, где гроты соединяются с морем и в приливы заливаются соленой водой, дорога в подземелья морским обитателям тоже открыта. Но мест таких немного, меньше, чем разных входов и выходов из пещер на поверхность земли. Однако процент морских по происхождению пещерных животных довольно велик.
Читать дальше