Жак-Ив Кусто - Живое море

После Провиденса и Фаркуара мы еще сильнее стали мечтать о большом корабле на большой глубине.

Однажды, идя на юг через Суэцкий залив, мы с Дюма обвели на морской карте красным карандашом заманчивые объекты. Правда, эти данные не очень достоверны; помечая затонувшие корабли, картографы подчас ошибаются на много миль. Особенно привлекло нас судно, лежащее на глубине 103 футов, на плоском дне у Синайского полуострова.

Лабан начертил крупномасштабную карту с полярными координатами, сходящимися у выступа на внешнем рифе Шаб-Али. Здесь мы поставили катер с радиолокационной мишенью, которую „Калипсо“ могла засечь с расстояния семи миль, и начали ходить зигзагами, каждые полминуты определяя расстояние по радару и пеленг по гирокомпасу, чтобы точно знать свою позицию на концентрической карте Лабана.

Шесть человек занимались поиском под моим руководством. Анри Пле, уткнувшись в черный резиновый колпак радара, выкрикивал дистанцию и направление на мишень. Саут, стоя на телеграфе, передавал эти данные Лабану в штурманскую рубку. Дюма дежурил у эхолота. Я отдавал команды рулевому Морису Леандри. Несколько часов „Калипсо“ ходила так взад-вперед; иногда приборы замечали на дне какие-то бугорки, но все они были слишком малы. Изображенное картографом гладкое дно изобиловало глыбами коралла.

— Если корабль пометили как представляющий угрозу навигации, — сказал я, — он должен достаточно близко подходить к поверхности.

Дюма на лету уловил мою мысль.

— Ну, конечно! — воскликнул он. — Надо, чтобы кто-нибудь спустился в подводную кабину. Его можно заметить оттуда.

— Хочешь пойти туда? — спросил я. — А я подежурю на эхолоте.

Дюма нырнул в люк. В динамике послышался его голос:

— Приступил к наблюдению. Видимость около шестидесяти футов.

— Прозевать невозможно, — отозвался я.

Через пятнадцать минут самописец эхолота вычертил крутой и высокий пик.

— Дюма, ты видишь что-нибудь? — крикнул я в микрофон.

— Нет. — В стальной коробке его голос звучал глухо. — Только цвет воды изменился на несколько секунд. Будто снизу шел какой-то свет.

— Это должно быть здесь, — сказал я. — Смотри внимательно. Возвращаюсь параллельным курсом.

На этот раз Дюма опередил прибор:

— Вон он. Вижу стеньгу.

Лабан торжествующе начертил на карте красный кружок, и мы сбросили указательный буй. „Калипсо“ несколько раз прошла над судном, чтобы можно было по эхограммам определить его размеры и положение. Корабль оказался больше трехсот футов в длину. Судя по всему, он сохранился хорошо. Мы стали на якорь рядом с ним.

Солнце совсем ушло в Египет. До темноты успеем совершить лишь одно погружение. Дюма и Фалько надели акваланги.

— Сейчас нужен только общий осмотр, — сказал я, — чтобы решить, стоит ли нам поработать здесь на обратном пути.

И они спустились по водолазному трапу. Мы собрались на корме, ожидая новостей. Через двадцать минут разведчики вынырнули и, освободив рот от загубника, дружно расхохотались. Что их так насмешило?.. Они вскарабкались по трапу, продолжая смеяться, прошли мимо нас и начали снимать снаряжение.

— В чем дело? — спросил я. — Ну-ка, рассказывайте. Они еще громче захохотали. Наконец Фалько вымолвил:

— Эта штука! Огромная!..

— Это видно по эхолоту, — сказал я. — Что же тут

смешного?

— Да нет, не корабль, — сказал Дюма. — Рыба огромная!

И видя, что мы готовы лопнуть от нетерпения, он приступил к рассказу.

— Верхний такелаж цел. Судно стоит почти прямо, с::аленьким креном на левый борт. На баке стоят товарные вагоны.

— А корму вы осмотрели? — спросил я. Взрыв хохота! Фалько еле выговорил:

— Нет, капитан! Рыба нас не пустила.

— Что, акула?

— В том-то и дело, что не акула, — ответил Дюма. И мы услышали, что произошло.

Разведчики проплыли над рубкой к корме. Там вся па-луба была разворочена взрывом. Они пошли вниз, чтобы осмотреть ее поближе.

II тут увидели чудовище. Огромная плоскобокая рыбина, будто живая темно-зеленая стена, буквально преградила им путь. Дюма и Фалько оторопели. Они в жизни не видели ничего похожего.

_ На палубе стояли армейские грузовики, — продолжал Дюма. — И когда рыбина поравнялось с ними, она показалась нам не меньше грузовика. В длину она была самое малое футов двенадцать — пятнадцать, в высоту футов семь-восемь. Верно, Фалько?

— Если не больше, — отозвался тот. — Громадная рыбина, чешуя — с мою ладонь. Когда нас разделяло пятнадцать футов, она повернулась ко мне.