Array Array - Мой знакомый медведь - Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман

А кедровок не стесняло соседство Росина. Они лущили шишки даже на дереве, по которому он бил колотом. «Ладно, всем хватит, — думал Росин. — А кедровки ведь и пользу приносят: рассаживают кедры. Кое‑что уцелеет из их запасов и прорастет на следующий год».

На каждом дереве гирлянды шишек.

«Наколочу побольше, потом собирать буду», — думал Росин.

Вдруг там, где только что был, тревожно закричали кедровки. «Уж не медведь ли?» Росин осторожно пробрался к поляне. А там росомаха расправлялась с только что сбитыми шишками, выгрызая из них орехи. Ветерок потянул от Росина. Росомаха подняла мордочку и, понюхав воздух, неуклюже припустилась с поляны.

«Надо, пожалуй, сразу подбирать шишки, а то их тут быстро растащат», — подумал Росин, глядя, как их обрабатывали еще и кедровки…

Под вечер Росин ворвался в избушку:

— Федор! Ты посмотри, что в кедраче творится! Сплошь кедровки! На каждом дереве, наверное, по сотне. Как саранча! И все летят и летят. Знать, со всей тайги!

Федор поковылял к открытой двери.

Прямо над избушкой, и слева, и справа от нее, стаями и в одиночку летели и летели кедровки.

— Худо дело. Все орехи оберут. Поспешать надо. Ты шишки не таскай, прямо там, в кедраче, хорони под хворост. Собрать потом успеешь. Второй раз за всю жизнь такую напасть вижу. Все черно! Смотри‑ка, так и мельтешат! И в деревне ничего собрать не поспеют, — сокрушался Федор.

Шишки исчезали прямо на глазах.

Росин принялся колотить по кедрам. Сбитые тут же собирал в кучу и закрывал хворостом. С каждого следующего кедра шишек падало все меньше и меньше. Кедровки работали проворней… Росин торопился, но уже темнело, трудно было искать сбитые шишки…

Чуть свет в кедраче опять застучал колот Росина.

Но не спали и кедровки. Их стало еще больше. Огромные стаи заполонили урман. Везде эти птицы. Уже попадались начисто обобранные кедры. Выклевав два–три ореха, кедровки бросали шишки на землю, а тут не зевали мыши, бурундуки. Эти зверьки добрались и до сбитых Росиным шишек. Хворост для них не преграда.

Глухари, тетерева, белки, ронжи тоже накинулись на орехи.

Теперь после удара колота шишки не сыпались дождем. Росин запускал в кедровок палками. Птицы отлетали. Но прилетали другие, глядя на них, возвращались спугнутые, и опять продолжался погром.

Вдруг — почти не тронутое кедровками дерево. Шишек много — птицы ни одной. А на соседних деревьях кишели кедровки. «Почему так? — удивился Росин и пошел к этому высокому, густому кедру. — Может, орехи какие- нибудь несъедобные? Вряд ли». Поставил колот возле ствола, отвел подальше назад — надо протолкнуть вон какое дерево — и ударил со всей силой по кедру. Сверху с ревом почти на голову свалился медведь! Росин в сторону, медведь в другую! Падали кусочки содранной когтями коры, а зверя и след простыл.

«Вот это да! — покачал головой Росин. — Даже испугаться не успел. Хорошо — пестун попался. А если бы старик?.. Надо же, медведи и те за орехи принялись».

Со всех сторон летели кедровки. Чтобы опередить их, Росин торопливо застучал колотом.

Еще через день в кедрачах совсем не осталось шишек. Опустошив кедрачи, птицы так же быстро пропали, как и появились.

Пришлось по–другому добывать орехи.

Вооружившись ножом, острым колом и маленькой лопаткой из оленьего рога, Росин разыскивал по урману белые колышки, заранее поставленные около найденных бурундучьих норок.

Отыскав норку, Росин гибким щупом из ивового прута определял место бурундучьей кладовой и рыл над ней узкий шурф, прорезая чуть ли не полуметровое сплетение корней. В кладовой были отборные кедровые орехи, без единого гнилого или пустого.

…За день два берестяных туеса полны орехов. Взяв их наперевес, Росин шагал к избушке.

По деревьям темным туманом заползали сумерки. Вокруг высокие старые сосны.

Из дупла, выдолбленного в сухой сосне черным дятлом, выглянул и пропал какой‑то зверек. «Белка», — подумал Росин.

Зверек опять показал маленькую мордочку с крупными черными глазками. «Да это же летяга!» — узнал Росин таинственного ночного зверька. Выбравшись из дупла, летяга забралась на самую вершину дерева, сжалась в комочек и, резко оттолкнувшись, бесшумно полетела, похожая на серо–белый треугольник. Пролетев метров тридцать, почти у самой земли схватилась за кору дерева, быстро вскарабкалась на вершину и вот опять, растопырив передние лапы и вытянув задние, расправила летательную перепонку и, исчезая в сумерках, спланировала к третьему дереву.