Array Array - Мой знакомый медведь - Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман

Росин удивленно пожимал плечами и говорил Федору:

— До сих пор не пойму: глухой, что ли, медведь попался? Или просто не из пугливых? Я до сучьев не допрыгну, а он смотрит на меня, и дудник изо рта, как папироса, торчит.

— Я так и думал — пустая затея. Ловушку ладить надо.

— Как же без топора?

— Пень подходящий найдешь — и без топора управимся… Только редко такой пень увидишь. Надо, чтобы вместо сердцевины у него дупло, а край чтобы — как кость, а то в злобе разворотит. — Федор уперся руками о нары, приподнялся и сел. — Сбоку дырку прорежешь до дупла. В нее бревно. Наклонно. Другим концом бревно в лесину упрешь, паз там выбрать надо. И все дела — ложи в дупло приманку. Полезет лапой, стронет насторожку, бревно концом‑то шмыг! В дупло. Придавит лапу и не отпустит. А дергать станет— пуще прижмет, потому как бревно другим концом в пазу осядет.

— Совсем ведь простое устройство! — удивился Росин.

— Нехитрое. Только пень найти задача. Нарочно не ищи, так, между прочим присматривай. А то прождал неделю, теперь две проищешь. А его тут, может, и нету. А время сейчас особливо беречь надо. К зиме, почитай, окромя рыбы, никакого припасу.

«Нет, Федор не прав, — думал Росин, шагая по урману. — Конечно, нелепо ходить по тайге и искать дуплистый пень для ловушки, если топором за это время можно сделать десяток ловушек или с ружьем выследить зверя. А у нас ни топора, ни ружья. И потому нужно специально заняться поисками этого пня. Тем более что обследование почти закончил».

Росин круто свернул в сторону и подошел к столбообразному пню, оставшемуся от сломанного ветром дерева. Постучал по нему рукояткой ножа… Постучал еще… Пожал плечами и, обхватив пень, полез на него. Добрался до вершины, заглянул в торец и сполз вниз.

«Надо идти в завалы, — решил Росин. — Там больше сломанных деревьев».

И опять пришлось лазить по завалам, на этот раз — разыскивая пни. А разыскав, карабкаться, чтобы увидеть торец. Низких пней почти совсем не попадало. Деревья почему‑то ломались высоко от земли.

…Однажды Росин добрался до затона озера. Нагнулся к воде — из озера на него смотрел бородатый, с загрубевшим лицом старик.

Росин смахнул со лба пот, отогнал рукой плавающие хвоинки, зачерпнул в пригоршню — напился. Зачерпнул еще — плеснул в лицо. Вытер рукавом лицо и бороду, сел на замшелую валежину. Под валежиной опустевшее гнездо тетерки — небольшая ямка, выстланная сухими березовыми листочками. «Что же делать? Уже три дня лазаю по завалам, и ни в одном ни малейшего признака дупла. Может, тут действительно нет ни одного дуплистого пня?»

Когда вечером, едва держась на ногах, он появился на пороге избушки, руки и ноги были у него в ссадинах и, что гораздо хуже, в нескольких местах порваны брюки.

Не раздеваясь, рухнул на нары.

— Чего же ты так себя изводишь? Эдак и совсем свалиться можно… Поел бы.

— Не хочу, Федор, потом.

Росин лежал уткнувшись лицом в сено. Федор налил в берестяную кружку заваренный брусничными листьями чай, поставил кружку на стол, взялся за костыли и сделал шаг. Переставил кружку ближе к Вадимовым нарам, сделал еще шаг. Опять подвинул кружку и снова освободил руки для шага на костылях…

— На‑ка, выпей.

Росин приподнялся на нарах и взял кружку.

— Нечего больше и искать.

— Спасибо, Федор. Хороший чаек.

— Вот и ладно, что не пойдешь. Может, такого пня и во всем урмане нет.

— С чего ты взял, что не пойду? Разве можно заготовить за это время столько продуктов, сколько даст медвежья туша? А шкура? Готовая шуба! Нет, Федор, отступать нельзя.

— Да ведь пня‑то такого, может, и нету!

— В крайнем случае вырежу дупло ножом. Пусть на это уйдет десять, пятнадцать дней! Все равно игра стоит свеч.

— Опять за свое! От поперечный! — рассердился Федор. — Снимай давай штаны. Опять вон обтрепались.

Уже все карманы были отпороты и пущены на починку. Теперь Федор наполовину укоротил рукава у своей рубахи. «Почто они мне? Ты вон всегда с засученными ходишь».

Если Росин хоть чуть рвал одежду, Федор обязательно замечал это и еще до того, как Росин просыпался, обязательно чинил ее. Как, из чего он скручивал нитки, что у него вместо иголки, Росин не видел. Видел только, что утром на одежде не было никаких дырок. Она была искусно заплатана, прямо‑таки залечена. Если бы не забота и умение Федора, давно бы ходил в лохмотьях.

Утром Росин опять был в урмане. Наткнулся на заросшую травой лосиную тропу. Пошел по ней. В тропу вливались другие тропы. Она становилась все шире и вскоре превратилась в настоящую лосиную дорогу, выбитую когда‑то тысячами копыт А к ней все примыкали старые лосиные тропы.