Жак-Ив Кусто - Сюрпризы моря

Повсюду мелькали огромные тени. Я насчитал десятка полтора животных, легко выделяя их по белому рисунку на животе. Спина у большинства темно-серая, у некоторых почти черная, у других — посветлее. Я прятался за лебедкой затонувшего судна, когда одна манта, казалось, бросилась на меня. В последний момент она изменила направление и, чуть задев, пронеслась мимо, как огромный зонтик. Я успел заглянуть ей в глаза, увидел серебряные пятна колышущихся плавников — и гигантская манта растворилась в синеве вод.

Эти существа, приспособленные, как все скаты, к плаванию у самого дна, но в силу своего гигантизма вынужденные маневрировать на открытой воде, являют величественное зрелище. Когда еще одна манта прошла мимо, слегка коснувшись меня после каскада мертвых петель и бочек, я буквально содрогнулся от восхищения. Это самое прекрасное из всех животных, обитающих в океане!

Размер манты достигает 8 м при массе около 3 м. Прозвищем „морской дьявол“ она обязана двум рожкам на голове, являющимся всего лишь продолжением части грудных плавников.

При столкновении с огромным животным всегда возникает искушение прочесть, что выражают его глаза: любопытство или безразличие, уверенность или боязнь, агрессивность или пассивность. Сейчас, когда манта перепорхнула через меня, мне показалось, что в ее глазах мелькнул проблеск какого-то интереса. Я стараюсь быть объективным, хотя и сознаю, что меня могут обвинить в антропоморфизме. Глаза „королевы скатов“, в прозрачной воде казались темно-голубыми. Расположенные у основания рогов, небольшие, с очень сильным блеском, они видят то, что находится не только наверху (как все скаты), но и по обе стороны и даже внизу: широкий обзор связан, по-видимому, с системой вторичного приспособления к пелагическому существованию.

Сменяя друг друга, все утро и большую часть дня мы оставались в обществе мант. Я заметил, что они обладают индивидуальными, хорошо различимыми „характерологическими“ особенностями. Некоторые, проявляя повышенное любопытство, приближались вплотную и разглядывали нас. Одна манта, почти белого цвета, выказала такое дружелюбие, что несколько раз позволила погладить себе живот.

Иногда манты увеличивали энергию движения и, пронзив пенящуюся воду, в снопе искрящихся брызг взлетали высоко в воздух. Не совсем ясно, чем стимулируются эти удивительные прыжки. Некоторые натуралисты считают, что выпрыгивают лишь самки: будучи яйцеживородящими и не имея соответствующего строения матки, чтобы вытолкнуть доношенный плод, они приближают роды, сокращая мышцы в такой воздушной акробатике. Мне эта гипотеза представляется по меньшей мере смелой. Во всяком случае, мы не видели, чтобы при взлете взрослых мант в воду выпадали новорожденные…

Высказываются и другие предположения. Так, считают, что животные выпрыгивают или чтобы избавиться от паразитов — рыб-прилипал, чересчур надоедливых либо слишком многочисленных, или чтобы с помощью такой гимнастики протолкнуть комок пищи через свое узкое горло.

Все это не кажется мне сколько-нибудь убедительным. Ученые, чтобы не впасть в грех антропоморфизма, выискивают чисто рациональные объяснения поведения животных. А почему бы не предположить, что скаты прыгают лишь потому, что это доставляет им удовольствие?»

Встреча с гигантскими скатами очаровала нас. По возвращении на борт «Калипсо» все, кто не принимал в ней участия, засыпали вопросами счастливых участников полета на PBY «Каталина». Гидросамолет сразу же доказал свою состоятельность. Отныне мы могли удвоить объем исследований.

Время от времени манты выпрыгивают на поверхность, окруженные сверкающими брызгами. Существуют различные объяснения такого странного поведения, но ни одно не представляется убедительным. Не прыгают ли гигантские скаты просто потому, что им это нравится?

«Когда манта прошла мимо, слегка коснувшись меня после каскада мертвых петель и бочек, — рассказывал Филипп Кусто, — я буквально содрогнулся от восхищения. Это самое прекрасное, на мой взгляд, животное среди обитателей океана».