Н. Магуто - Жизнь собачья

– Ступай, – говорит, – Непутевая.

– Сам такой, – выдала моя и рванула с лаем вниз.

Подошел я к деду, лизнул ему палец. Посмотрели мы по-мужски друг на друга и стали на улицу собираться. Не бросишь же ее на произвол судьбы.

Конечно, Джек только этого и ждал. У него нюх на всякие пакости. Вышли мы, а он тут как тут.

Моя глаза закатила, хвостом перед ним помахивает, в общем, ведет себя некрасиво. Я ей и говорю:

– Ты порядочная женщина, а ведешь себя, как последняя сука. Не зря люди так некоторых собак называют.

– А сам-то? – Заголосила она. В хозяйку свою влюблен, жить без нее не можешь, а мне сказки про любовь рассказываешь. Уходи! – Рыкнула она. – Знать тебя не желаю!

Стоим, ругаемся, а этот нахал рядом вертится, слушает и улыбается. Морда довольная, можно сказать, счастливая, словно банку тушенки только что слопал.

– Вон пошел, – наехал я на него. Нечего тебе наши семейные дрязги слушать.

– Ха – Ухмыльнулся он.

– Не понял что ли? Заводясь, поинтересовался я.

– Оставь его в покое, – встала моя на его защиту. Сам уходи. Это ты здесь лишний.

– Лишний, не лишний, а ты пока моя жена. Нравиться тебе или нет, но веди себя соответствующе.

– Что ты мною командуешь?! – Что хочу, то и делаю! Ты мне не указ! Выпалила она на одном дыхании.

Надоела мне эта ругань до чертиков. Повернулся я к деду и говорю: – Не могу я больше ее слушать. Хочешь, пошли, хочешь, оставайся, а я пошел домой. Развернулся и вправду пошел – Дед стоит, не знает, что делать. То ли за мной бежать, то ли с ней оставаться. Попытался он ее на поводок посадить. Да куда там – Она рычит, к себе его не подпускает, вот-вот укусит.

Надоело ему.

– Нагуляешься, – говорит, – Приходи. А я больше за тобой бегать не буду. – Махнул рукой и за мной пошел.

Дома целый час молча сидели, не знали о чем говорить. Наконец мамка пришла. Рассказал ей дед про наши приключения, пожаловался. Она чуть в обморок не упала.

– Как, – говорит, – Вы могли ее бросить?

Разозлился я. Вконец разозлился. Как заору:

Это не мы ее бросили, это она нас бросила! С ума с вами, женщинами, сойти можно!

Мамка все-таки поняла, что перегнула палку.

– Ладно, – говорит, – Вы дома сидите, а я пойду ее поищу.

Ага, как же, так я ее одну и отпустил.

Подошел я к ошейнику, тыкнул носом и, говорю: – Одевай.

Махнула она рукой, поняла, что со мной лучше не связываться, взяла ошейник, посадила меня бедного на поводок и говорит: – Пошли, но веди себя, как положено.

Целый час мы ее искали. И по подъездам смотрели, и на канал бегали, аж до гаражей добрались. Нигде ее нет.

Уже темнеть начало, и тут я забеспокоился. Вдруг что-то случилось. Мамка тоже заволновалась.

– Что будем делать? Спрашивает.

Я плечами пожал. Что тут скажешь?

– Ладно, пошли домой. Проголодается, сама придет.

– Ты иди, – говорю, – А я тут еще погуляю.

– Ну, уж нет, одного я тебя не оставлю. Ну-ка пошли домой.

– Ага, прямо так и побежал. Уперся четырьмя лапами и стою насмерть. Она меня тянет, а с места сдвинуть не может.

– Ричард, нельзя же так – Пойдем, милый – Не пойду, – говорю.

Вспомнились мне тут слова Дези, как она меня мамкой попрекала, и решил стоять на своем.

– Хорошо, тогда я тоже остаюсь. Уселась на лавочку, рядом поводок положила, и сидит ворон считает, словно дел других нет.

Еще час просидели. Чувствую, в животе бурчит. Есть хочется, ужас какой-то. Встал и предложил: – Ладно, пошли домой. Не ночевать же на улице.

Глянула мамка на меня, помолчала и, наконец, согласилась: – Пошли, – говорит. Хотя в первый момент точно из вредности хотела еще час просидеть. Да видно у нее в животе тоже барабанные палочки застучали. Она, как с работы пришла, тоже поужинать не успела, голодная.

Как ночь провел, вспомнить страшно. То ли спал, то ли нет. На заре вскочил, как ошпаренный, и к мамке. Пошли, – кричу, – Ее искать!

– Отстань, – отвечает, – Я спать хочу. Отвернулась к стенке и никакого внимания на меня. Я еще минут пять покричал, но все впустую. Махнул я лапой и подался на кухню. Черт, думаю, с тобой. Случится что с Дези, сама себе не простишь.

Часа два еще так просидел. Чуть лапы на себя не наложил. Вдруг, слышу, за дверью шорох, и запах знакомый. Я, как к дверям брошусь, как заору: – Пришла! – Пришла! – Мамка, конечно, сразу же проснулась и побежала дверь открывать. Открыла, а там моя лапочка стоит, глазки щурит, то ли спать хочет, то ли стыдно ей.

– Явилась? Мамка спрашивает. На улице, значит, плохо? А как людям жизнь портить, ты тут, как тут.