Виктория Финли: Тайная история красок

Солнце уже садилось, когда я прошла мимо отремонтированного здания рынка и направилась в сторону мыса. Здесь, на маленьком клочке земли, остались следы многих бывших обитателей и гостей Библа — начиная с людей эпохи неолита, а также финикийцев, греков, римлян, византийцев, оймеядов, крестоносцев, мамлюков, арабов и, разумеется, современных туристов. Я относилась к последней категории, поэтому ко мне тут же приставили гида, девушку по имени Хиям, которая рассказала массу интересного о финикийцах. Во-первых, они были очень низенькие. Мужчина ростом полтора метра считался великаном и завидным женихом, а женщины не дотягивали даже до этой отметки. Финикийцы жили в домах без окон и дверей, куда попадали через потайной вход на крыше, и освещали свои жилища масляными лампами, которые по случайности сами же и изобрели. Я спросила, а как же они взбирались на крышу в старости, на что Хиям весело ответила, что до старости тогда попросту не доживали.

Сейчас это место дышало покоем, а четыре тысячи лет назад крошечные торговцы на все лады расхваливали здесь свой товар крошечным покупателям. Хиям согласилась, что раньше местный рынок переливался всеми цветами радуги — уже знакомые нам индиго, мешки ароматного шафрана, свинцовые белила с Родоса, ляпис-лазурь с территории нынешнего Афганистана и, разумеется, драгоценная пурпурная краска, которая ценилась на всем побережье. Именно этой краской покрывали скинии, походные храмы евреев, о чем говорится в Исходе: «Скинию же сделай из десяти покрывал крученого виссона и из голубой, пурпуровой и червленой шерсти». В VI веке король Персии Камбиз отправил в Эфиопию группу своих лазутчиков в надежде, что те выяснят, как лучше напасть на эту страну. Они везли с собой кучу даров — пальмовое вино, ожерелья и драгоценную краску. Геродот писал, что «правитель Эфиопии не поверил в искренность намерений короля Персии, как не поверил и своим глазам, глядя на яркую ткань. Он расспросил, как именно ее красят, и, получив ответ, понял, что и сами персы, и их ткани полны хитростей».

Персы и евреи очень любили пурпурный, но настоящую славу этот цвет обрел в Риме и позднее в Византии, когда император за императором выбирали именно такой оттенок для своих одежд. Я двинулась в глубь страны, чтобы найти следы римлян и самый прекрасный из построенных ими храмов.

У знаменитых кедров на склонах Ливанского хребта я подобрала двух бельгийских туристов, путешествовавших автостопом.

— Ой, только надо заехать за нашим багажом, — сообщили они, а потом вынесли из отеля гору чемоданов и огромную коробку, похожую на шляпную.

Мы забили машину под завязку. Алан, энтомолог-любитель, искал здесь редкий вид бабочек, а его жена Кристина согласилась поехать с ним, потому что Алан обещал, что в этот раз они будут жить в отелях, а не в палатках.

Охотники за бабочками — особый народ. Алан рассказал мне:

— Мы любим жить на природе, купаться в горных речках, вставать с первыми лучами солнца, чтобы увидеть бабочку, мало чем отличающуюся от других бабочек.

Кристина, заваленная за заднем сиденье чемоданами, проворчала:

— Я с ними путешествовать не люблю: скучно, да и пьют они слишком много.

Пока мы ехали по горному серпантину, Алан рассказывал мне о своих синих бабочках, а я ему — о пурпурном цвете.

— Бабочки отлично видят фиолетовый, — сказал он. — Их зрение устроено иначе, чем у людей, поэтому они не различают красный, зато видят весь спектр от желтого до фиолетового и даже ультрафиолетовый.

— Интересно, откуда это известно? — удивилась я вслух.

Оказалось, что некоторые цветы кажутся человеческому глазу белыми, но если поместить их лепестки в специальный аппарат, распознающий ультрафиолет, то окажется, что они покрыты крошечными прожилками, и бабочки воспринимают это как сигнал. В этот момент мы как раз проезжали мимо поля с белыми цветами, и я подумала, что и на них, возможно, природа поставила метки, невидимые человеческому глазу, и впервые задумалась над тем, как избирательно наше зрение. Не исключено, что эти белые в нашем понимании цветки на самом деле яркие, как павлины, вот только мы не можем оценить их красоту в полном объеме. Да, если бы мы видели больший разброс длин волн, то, возможно, эти простенькие цветы соперничали бы с тигровыми орхидеями, а вот если бы мы различали меньше цветов, то я вряд ли смогла бы увидеть пурпурный из Тира. Разумеется, если я вообще когда-либо его отыщу.