Джеймс Кервуд - Бродяги Севера

Толстые губы Лебо растянулись в насмешливой и злой ухмылке. Он свирепо выругался. Нанетта вздрогнула, словно ее ударили.

— Вставай, дурища! — рявкнул он.

Она послушно встала и попятилась, прижимая девочку к груди. Мики заметил эту перемену, и в его глазах, снова устремленных на Лебо, зажегся зеленоватый огонь. Он злобно, по-волчьи, зарычал.

Лебо повернулся к Нанетте, которая стояла у окошка, по-прежнему держа ребенка на руках. Румянец еще не исчез с ее щек, глаза не погасли, а перекинутая через плечо толстая коса отливала шелком в лучах заходящего солнца. Это была прелестная картина, но она не успокоила злобы Лебо.

— Если ты попробуешь и из этого пса сделать котеночка, как тогда из Мину, то я с тобой…

Он не договорил и только погрозил огромным кулаком, а его лицо исказилось от бешенства. Но Нанетта и без слов поняла, что он имеет в виду. Он избивал ее постоянно, но память об одном ударе не оставляла ее ни днем, ни ночью. И она думала о том дне, когда у нее хватит сил и мужества добраться до фактории Форт О'Год и рассказать фактору об этом ударе — о том, как два года назад Жак Лебо ударил ее по груди, когда она кормила своего первенца; у нее тогда пропало молоко, и малютка захирел и умер. Да, она расскажет об этом, когда найдет безопасное убежище для себя и для дочки, а в этих краях только фактор в Форте О'Год в сотне миль от их хижины имел достаточно власти, чтобы Оградить ее от мести мужа.

К счастью, Лебо не мог догадаться, о чем она думала в эту минуту. Удовлетворившись одним только грозным предупреждением, он нагнулся над Мики и поволок его из хижины во двор, к сколоченной из жердей большой клетке, в которой он прошлой зимой держал двух живых лисиц. Он надел на шею Мики цепь длиной в десять футов и прикрепил другой ее конец к одной из жердей. Только после этого он втащил своего пленника в клетку и освободил его от ремней, перерезав их ножом.

Но Мики и после этого продолжал лежать неподвижно, пока в его онемевших, полуобмороженных лапах медленно восстанавливалось кровообращение. Наконец он, шатаясь, поднялся на ноги, и только тогда Лебо, удовлетворенно усмехнувшись, ушел в хижину.

Теперь для Мики начались мучительные дни — дни неравной борьбы с человеком-зверем, который во что бы то ни стало хотел превратить его в своего послушного раба.

— Я сломлю твой норов, вот увидишь! — говорил Лебо, подходя к его клетке с хлыстом и дубинкой. — Ты еще будешь ползать передо мной на брюхе, а когда я велю тебе драться, ты будешь драться, как сам дьявол!

Клетка была маленькой — такой маленькой, что Мики не удавалось увертываться от ударов хлыстом и дубинкой. Они доводили его до исступления, и злобная душонка Лебо ликовала, когда Мики бросался на жерди, не дававшие ему добраться до его мучителя, и яростно грыз их, брызгая кровавой пеной, как взбесившийся волк. Лебо уже двадцать лет занимался подготовкой псов для призовых драк, и таков был его метод дрессировки. Именно так он воспитывал Нете, пока не сломил его духа, и мы видели, чего он этим добился.

Три раза Нанетта смотрела в окошко на эту беспощадную неравную схватку между человеком и собакой. И на третий раз она разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Когда Лебо вошел и увидел, что Нанетта плачет, он подтащил ее к окну и заставил посмотреть на Мики, который весь в крови валялся замертво на полу клетки. Обычно Лебо занимался дрессировкой Мики по утрам, перед тем как отправиться обходить свои капканы. Из этих обходов он возвращался только к вечеру следующего дня. Не успевал он скрыться из виду, как Нанетта выбегала из дома, бросалась к клетке и бесстрашно просовывала руки между жердями. И Мики забывал про своего мучителя. Как бы ни был он избит — а иногда у него не хватало сил встать и он почти ничего не видел, — он подползал к решетке и нежно лизал эти ласковые руки. Вскоре Нанетта начала приносить с собой малышку, закутанную в меха, точно маленький эскимос, и Мики повизгивал от радости, вилял хвостом и не знал, как еще выразить свою любовь к ним обеим.

Шла вторая неделя его плена, когда случилось нечто чудесное. Лебо отправился осматривать капканы, но на дворе бушевала метель, и Нанетта побоялась выйти к Мики с девочкой. Но она все-таки подошла к клетке, отодвинула засов на дверце, преодолевая страх, и… отвела Мики в хижину! Она старалась не думать о том, что произойдет, если Лебо догадается о ее проделке.

При одной мысли об этом ее била дрожь.

И все-таки Нанетта продолжала забирать Мики в хижину при каждом удобном случае. Как-то раз Лебо заметил на полу кровь, и у нее сердце оборвалось, когда он уставился ей в глаза подозрительным взглядом. Однако у нее хватило присутствия духа придумать правдоподобную ложь.